— Но сможем ли мы вообще победить его нашим оружием? — спросил Лиондред.
— Подержите оружие в огне! — ответила королева.
Фародин окунул в пламя свой меч и кинжал, Лиондред — свою секиру. Когда Мандред и Нурамон подняли свое оружие, королева заговорила:
— Нурамон, Мандред! Вас эта просьба не касается!
Целитель опустил оружие. Он знал, что его старый полуторный меч — магическое оружие, это почувствовал он еще у карликов. И что в его луке и стрелах тоже таится магия… Он спросил себя, не наполнено ли магией и оружие Гаомее.
Нурамон и Мандред переглянулись. Ярл с удивлением поглядел на Олловейна. Воин ухмылялся. Наверняка он знал, что секира Мандреда пропитана магией. Нурамон этого не почувствовал. Очевидно, заклинание было тщательно скрыто, что в бою против девантара могло стать хорошим подспорьем.
Королева подозвала к себе Обилее.
— Ты должна наложить на оружие заклинание. Твоя магия чужда ему.
Воительница подошла к костру и вынула свой меч. Ее оружие продолжало удивлять Нурамона. Клинок был весь испещрен рунами, а ручка латунной гарды, казалось, образовывала запутанный магический символ. Обилее протянула свой меч в огонь, к мечам Фародина и Лиондреда. Послышалось негромкое шипение, пламя ослепительно вспыхнуло. Затем языки его стали ярко-голубыми и принялись жадно лизать клинки. Обилее сосредоточенно глядела на свой меч. Послышался треск, сверкающие нити света потянулись от ее клинка к мечам обоих воинов. Засветились руны на оружии Обилее. Даже гарда, окружавшая ее руку, тоже вспыхнула. С каждым ударом сердца переливалась сила из клинка Обилее через нити света, превратившиеся в струны, в оружие воинов. Сила была настолько велика, что Нурамон словно почувствовал порыв ветра. Наконец Обилее вынула меч и вложила его обратно в ножны прежде, чем он перестал светиться. Заклинательница мечей отошла в сторону, уступая место королеве.
Оружие Фародина и Лиондреда стало матовым, голубые язычки пламени постепенно снова покраснели.
— Возьмите свои мечи! — сказала Эмерелль.
Оба воина осторожно подняли мечи и принялись разглядывать их, словно только что получили их в дар. Сколько силы чувствовал Нурамон во время наложения заклинания, теперь же заметить хоть какой-то отблеск магии на мечах было сложно. В этом и заключалась тайна хорошего заклинания оружия. Противник слишком поздно замечал, какая сила живет в клинке.
— У всех вас оружие, в котором заключена магия, — произнесла королева. — Вы понесете его от моего имени и от имени людей Фьордландии. И ради себя тоже. Подойдите! — Мандред, Лиондред, Фародин и Нурамон повиновались. Королева продолжала: — Вы выступите против врага, достойного альвов. У вас будет только одна возможность победить его.
— Но получится ли у нас? — спросил Нурамон.
— Да, Нурамон. У вас свои причины принять участие в этой борьбе. И вы будете сильны, когда предстанете перед врагом. Потому что убить его может только магическое оружие. — Эмерелль сделала шаг вперед. Поцеловала Лиондреда в лоб. — Не бойся за судьбу своего королевства! Прежде чем мой народ вернется завтра в Альвенмарк, я, с твоего разрешения, стану крестной матерью твоему сыну. И никто не осмелится оспорить трон у твоего рода, пока тебя не будет в Фирнстайне. — Она подошла к Мандреду. Поцеловала и его. — Мандред Айкъярто! Помни о человеке-кабане и о том, что он отнял у тебя. Настал день мести. — Она подошла к Фародину и Нурамону. Поцеловала обоих в лоб и сказала:
— Помните о Нороэлль! Ничто не придаст вам больше сил.
Теперь к ним подошли другие и стали прощаться. Олловейн, как обычно, был холоден и отстранен. Номья погладила Нурамона по щеке и прошептала:
— Мне кажется, что мы знаем друг друга целую вечность. — Он невольно вспомнил о карликах и их культе памяти. Может быть, стоило рассказать Номье об этом. Однако теперь уже слишком поздно. Обилее, как до этого королева, поцеловала его в лоб. Она не произнесла ни слова, однако на лице ее отражались печаль и боль. Она будет переживать за него, это ясно. Но она будет ценной советницей для королевы. И если у него и его товарищей ничего не выйдет, то вместе с Эмерелль, быть может, она сумеет совершить то, что не удалось им.