Вот оно! Нужно не прорываться через огонь изо всех сил, а оградить себя от пламени. Холод камня альвов против жара огня! Он мягко провел рукой по поверхности хризоберилла и сжился с живущим в нем холодом. И почувствовал, как холодная река течет по его рукам вверх, медленно распределяется по телу, словно кровь, бегущая по жилам. Камень был источником. Он подумал об источнике Нороэлль под двумя липами, о волшебных камнях, лежавших в нем. Хотя пламя продолжало лизать Нурамона, но он видел, как при малейшем прикосновении оно отступает. Теперь нужно только направить силу камня, чтобы пробить барьер — и у них все получится. Однако когда он поднял камень ближе к огню, то обжег тыльные стороны кистей, в то время как ладони, казалось, замерзли.
— Тебе нужно торопиться! — громко вскричал Мандред. — Слышишь! Поторопись, иначе все пропало!
Он едва не прервал заклинание, чтобы посмотреть, что заставило ярла произнести эти слова. Но он удержался, только крепче сжал зубы.
Его руки были зажаты между жаром и холодом. Нельзя останавливаться. Он поднес камень альвов ближе к звезде.
— Хорошо! — крикнул Мандред. — Замедляется! Хорошо!
Услышав эти слова, Нурамон осознал, что борется не только с барьером, но и с заклинанием, создавшим изображение Фирнстайна. Пламя, окружавшее тропу к серебряной пластине, сияло ярче, чем на других тропах.
Нурамон задрожал, когда поднес камень альвов прямо к огню. Он потерял власть над магией.
— Ради всех альвов! — услышал он крик Фародина. — Скорее! Нурамон! Скорее!
Нурамон почувствовал, что становится прохладнее и прохладнее. Казалось, его руки замерзли. Казалось, мороз захватил его жилы. Камень давно уже перестал быть источником холода, он стал морем, в котором Нурамон мог утонуть. Сила камня могла опрокинуть его.
— Ты должен сделать это, Нурамон! — кричал Фародин. — Сейчас или никогда!
Боль тысячей иголочек вонзилась в эльфа. Он услышал свой крик, затем потерял равновесие и почувствовал только, как что-то горячее схватило его и унесло прочь.
Руины
Холодный мелкий дождь капал на лицо Мандреда. Голова у него кружилась, он прислонился к полуразрушенной стене. Там, где должен был подниматься красивый крестообразный свод, было только серое небо. Монастырь, через который они попали в Расколотый мир, лежал в развалинах. Пальцы Мандреда коснулись одного из швов кладки. Светло-коричневая известь раскрошилась от малейшего прикосновения. Этот монастырь давно покинут, что бы ни говорил Фародин.
Ярл поглядел на Нурамона. Его товарищ сидел на корточках перед нишей, куда они положили тело Лиондреда. Эльф изменился. В мгновение ока у него появились седые пряди. Казалось, Нурамон постарел на многие годы. Черты его лица казались резче, чем раньше. Но не это изменение было самым худшим. Нурамон раскачивался на пятках, негромко бормоча себе что-то под нос. Он пустым взглядом смотрел на кучку пепла у противоположной стены. Его руки все еще сжимали золотистый камень альвов. Дважды Мандред по просьбе Фародина пытался забрать камень. Но Нурамон сжимал его настолько крепко, что ему пришлось бы сломать товарищу руки, чтобы получить камень. С тех пор как Нурамон сплел заклинание, он был явно не в себе. Иногда казалось, он даже не узнает их. Мандред спрашивал себя, не одержим ли эльф.
Арка из золотистого света выросла среди руин. Фародин устало улыбнулся.
— Здесь врата они не разрушили. Не так, как в храмовых башнях.
Мандред подавил новый приступ тошноты. В голове пульсировала тупая боль. Вспомнились изображения, виденные в серебряном зеркале.
— Врата надежны? — недоверчиво спросил он. — Мы не можем сделать прыжок во времени. Ты же знаешь…
Фародин резким жестом оборвал его.
— Никогда нельзя быть уверенным. Забудь о том, что ты видел в зеркале. Он был Лжецом! Он хотел посеять страх в твоем сердце, и, похоже, ему это удалось.
— Все выглядело таким настоящим, — напомнил ему Мандред.
Фародин ничего не ответил. Он подошел к Нурамону, негромко обратился к нему и помог ему подняться.
— Мы идем домой? — услышал Мандред дрожащий голос эльфа.
Длинные волосы Фародина из-за дождя свисали прядями. Он убрал их с лица и поддержал Нурамона.
— Да, мы возвращаемся. Осталось совсем немного. Нас ждет Эмерелль.