Эльф удивленно поглядел на воительницу.
— Ты все еще сердишься на меня?
— Удар, которым ты завершил дуэль, был очень не-эльфийским трюком.
— Я не мог себе тогда позволить ранения, — коротко ответил он в надежде завершить на этом разговор. Он полагал, что сейчас не время и не место обсуждать воинские добродетели.
— Мне хотелось бы иметь возможность восстановить твой авторитет в моих глазах.
«Быть того не может», — подумал Фародин. Они стоят под градом вражеских обстрелов, а Гилиат хочет вызвать его на дуэль.
— Ты потеряла глаз. У меня будет преимущество.
— Со времен последней дуэли у меня была бездна времени для тренировок. Я уверена, что еще тогда была лучше тебя. И было бы любопытно выяснить, улучшил ли ты свои умения за соответствующее время.
Фародин закатил глаза. Ему почти захотелось, чтобы началась новая атака, чтобы наконец покончить с этой глупостью. Солдаты ордена с грохотом выпустили новый залп. Эльф укрылся за большим щитом.
— Как насчет… чтобы завтра утром встретиться на лужайке перед замком? — спросила Гилиат.
Фародин вздохнул.
— Значит, ты решила, что завтра мы все еще будем живы?
— Я-то точно, — с удивительной уверенностью сказала эльфийка. — И я буду хорошо присматривать за тобой, чтобы ты тоже был в числе выживших. А то поговаривают, что завтра ты хочешь навеки уйти в мир людей. Я была бы рада решить этот вопрос до того.
— Почему эта дуэль настолько важна для тебя?
Эльфийка удивленно посмотрела на него.
— Это вопрос чести. Ты — мое единственное поражение.
Фародин с сомнением глянул на нее. Темная полоска ткани поверх глазницы придавала ей лихой вид. «Цена некоторых побед слишком высока», — подумал воин.
Гном с большой плетеной корзиной на спине присел, тяжело дыша, за их щитом. Затем вынул из корзины два пучка стрел и положил их на траву перед Гилиат.
— Нам не хватает воинов, но боеприпасов по меньшей мере достаточно, — блеющим голосом заявил он. — Я должен передать вам от имени Олловейна, что для каждого стрелка есть еще более сотни стрел. Он ожидает, что вы пошлете их все во врагов, что внизу. — Гном съежился, когда с холма донесся грохот следующего залпа. И, не тратя дальнейших слов, он побежал разносить стрелы остальным лучникам.
Гилиат разрезала кожаные ремни, которыми были стянуты стрелы, и наполнила колчан.
— Выжившие Валемаса очень благодарны тебе и твоим спутникам за то, что вы спасли Юливее, — вдруг произнесла эльфийка. — Юливее без ума от этого Нурамона. Из-за него она даже отклонила некоторые приказы королевы.
— О чем ты?
Гилиат посмотрела на него и холодно улыбнулась.
— Я так и думала, что она не станет вам об этом рассказывать. Она была очень подавлена, когда не смогла вас освободить.
Фародин постепенно терял терпение.
— Что ты хочешь сказать?
Гилиат выпрямилась и посмотрела прямо на него.
— Она провела меня и моих воинов из Фирнстайна по тропе альвов к монастырю неподалеку от Анисканса. Там она хотела войти через вторую звезду альвов и поискать вас. Но на вратах лежала печать. Мы не смогли открыть их, нас обнаружили. Во время битвы, последовавшей за этим, мы сожгли монастырь дотла. Юливее была против. Но эти священнослужители Тьюреда по-хорошему не понимают! Я считаю, что ты и твои спутники должны знать об этом. Не думаю, что она когда-нибудь вам расскажет. Она чувствует себя обязанной вам.
Свинцовая пуля выбила щепку из тролльского щита. Гилиат подняла лук и снова прицелилась в стену из густого дыма.
Послышались барабанный бой и флейты. Ряд мужчин с огненными трубками вышел из дымовой завесы и стал подниматься по склону. За ними следовал второй и третий…
Гилиат выругалась и выстрелила.
Фародин вынул два коротких меча, которые снял с мертвых эльфов. Двуручный меч был слишком неуклюж, чтобы сражаться с ним в рядах защитников.
За стрелками у подножия холма следовали рыцари ордена, вооруженные мечами и круглыми щитами. Между ними шли мужчины с факелами. У всех них к животам были пристегнуты маленькие деревянные ящички.
С грохотом последовал залп огненных трубок. Снаряд сбил Фародина с ног. В его нагруднике появилась большая вмятина.
Стрелки первого ряда остановились и перезарядили огненные трубки. Их строй рассыпался, чтобы не мешать продвигаться другим солдатам ордена.
Целое сонмище стрел обрушилось на нападающих. Гилиат стреляла без передышки, изрыгая при этом страшные проклятия. Фародин дивился мужеству людей. Они должны понимать, насколько высокую и кровавую цену заплатят. И тем не менее они продолжали неотвратимо подниматься.