Нурамон все еще был поражен тем, что Фародин знал Нороэлль еще как Айлеен. Вспомнил их спор в Искендрии, когда целитель упрекал Фародина в том, что тот долгое время не мог открыться Нороэлль. Теперь он понимал, почему товарищ так себя вел.
— Вижу, как взволновали вас мои слова, — сказала Нороэлль. — Вы оба заслужили, чтобы любовь сбылась. Разве кто-нибудь когда-либо проходил через то, что прошли вы? Какая возлюбленная удостаивалась когда-либо такой верности? Но я не могу любить из благодарности. — Она взяла Фародина за руку. — Ты тот мужчина, которого я любила, будучи Айлеен. Ты был всем, чего я тогда хотела. Но я уже давно Нороэлль. А Нороэлль — больше, чем Айлеен. Смотри на меня как на эльфийку, которая изменилась за века, не осталась прежней. Даже ты изменился с тех пор, как мы расстались перед началом эльфийской охоты. Ты больше не скрываешь своих чувств. — Она взяла Нурамона за руку. — Ты тоже вырос, как мне всегда того хотелось. Как и я сама, ты больше, чем был тогда. Я понимаю, как ты чувствовал себя, когда возвращались воспоминания… Вопрос в одном: были ли мы с Фародином тогда предназначены друг другу? Или наше время закончилось? И была ли Айлеен возлюбленной Фародина, а Нороэлль — возлюбленной Нурамона? Я знаю ответ. После всех этих лет, которые прошли для меня, вы услышите его.
Она обвела поляну взглядом.
— Здесь королева открыла мне, что один из вас — моя судьба. Она сказала мне: «Кого бы ты ни выбрала, ты уйдешь с ним в лунный свет. Но этому не бывать никогда». Не знаю, ведомо ли было королеве в тот миг, чем все закончится. Однако теперь вы здесь, и то, что не было дано мне, может свершиться. Я сделала трудный выбор. Это ты…
Она смотрела на Фародина, и тот не знал, хорошо это или плохо. Это ты! Он — тот, кого она выбрала, или же тот, кого отвергла? Сердце глухо стучало.
— Мы были предназначены друг другу, с самого первого дня, — продолжала Нороэлль. — Рука об руку мы пойдем в лунный свет.
Словно у сердца выросли крылья! Вот тот миг, которого Фародин ждал всю свою жизнь! На глазах его выступили слезы. Он поглядел на Нурамона и увидел пустой взгляд товарища.
Слова Нороэлль эхом отдавались в мыслях Нурамона. Она уйдет с Фародином в лунный свет? А он останется здесь один, навеки отрезанный от Альвенмарка? Он будет пленником в этом огромном мире. Чувства захлестнули его. От отчаяния и страха на глаза навернулись слезы.
Нороэлль подошла к нему и положила руку ему на плечо.
— Мне жаль, Нурамон, — негромко сказала она.
Ему было трудно поднять на нее глаза. Но когда он сделал это, к нему вернулись все воспоминания о днях у ее озера. Он двадцать лет пользовался ее благосклонностью и спас возлюбленную вместе с Фародином.
Нороэлль отерла его слезы.
— Я не твоя судьба, Нурамон. Не твой путь в лунный свет. Я люблю тебя, как люблю Фародина. Но ты не мое предназначение. И мне больно сознавать, что ты предпринял весь этот путь, чтобы остаться, в конце концов, в одиночестве. Ты рассказывал мне об Обилее. И я благодарю тебя за тот миг, который ты подарил ей, и за те нежные слова, которые нашел для нее. Словно нож в сердце — знать, как сильно любит она тебя и тоскует по тебе. Теперь между вами миры, которые никогда не сойдутся вместе. И все из-за меня! Этого мне никогда не исправить!
Нурамон провел по волосам Нороэлль.
— Ты уже сделала это. Даже просто увидеть тебя еще раз стоило всех испытаний.
— Ты должен идти по пути, предназначенному только тебе. Присмотрись к себе! Тогда ты поймешь, что твоя судьба в том, чтобы шагать через века. Но мы трое — последние дети альвов в этом мире, ты будешь один.
Она поцеловала его и провела рукой по щекам. Затем вздохнула.
— Скоро я стану всего лишь воспоминанием, как и все остальное. — Она снова поцеловала его. — Я люблю тебя. Никогда не забывай этого, Нурамон!
Она отстранилась и обернулась к Фародину.
— Ты так долго ждал меня, — сказала она. — А теперь я проснулась и помню все, что было когда-то. — Она поглядела наверх. — Вот! Конец близок! Луна светит ярко! И я чувствую, что она зовет нас, Фародин. Время прощаться. Идем! — Она взяла его за руки и помогла подняться.
Нурамон тоже поднялся. Теперь он понимал, что чувствовала Обилее. Он сказал ей, что она — не его предназначение. И она отпустила его. Теперь то же должен сделать он.
Фародин испытывал чувство вины по отношению к Нурамону. Хотя он достиг цели своей жизни, ему было больно от того, что его друг так печален и что он будет одинок.