Смотрел в ее глаза карие, на губки ее розовые и едва себя сдерживал, чтобы не впиться в них, так как хотелось.
Нет, он бы ни за что себе не позволил. Тогда не позволил бы. А сейчас… Он и сам не знал, что изменилось, просто переклинило, не мог он больше, не мог не видеть ее, не слышать. Это было выше его сил. Демьяна тянуло обратно. Волком готов выть был. Подыхал вдали от нее. Так не бывает просто.
После отъезда его на части рвало, так хотелось плюнуть и вернуться. Рядом с ней быть, мучиться, подыхать, но рядом с ней. Чтобы улыбалась, чтобы смотрела на него как раньше и каждый раз Демьян запрещал себе даже думать об этом.
Он знал, как ей было больно, знал о ней все, от Марка получал информацию. И как она из дома выходить отказывалась, и как ревела в подушку днями напролет. У Демьяна сердце кровью обливалось, но он знал, что рано или поздно она успокоится переболеет и отпустит.
И она успокоилась. Вычеркнула Демьяна из своей жизни и теперь обнималась с непонятным персонажем.
А Демьян смотрел и ничего не делал. Пока не делал. Потому что знал, что ненадолго этот клоун в ее жизни задержится.
Даря тем временем успела попрощаться со своим ухажёром и скрыться в подъезде. А Демьян сам не заметил, как выдохнул. Потому что он вообще не был уверен, как поступил бы, поднимись они вместе. Он даже представить себе не мог, что кто-то… Да он даже не хотел себе такое представлять.
— Ну что? — снова напомнил о себе Марк.
— Пойдем, — бросил Демьян и вышел из машины.
Сердце стучало как ненормальное в предвкушении встречи.
— Она будет не рада, — произнес очевидное Марк.
Да ладно? Будто Демьян этого не понимал.
Он бы удивился, будь иначе.
— Поэтому ты пойдешь первый.
Войдя в подъезд, они поднялись на нужный этаж.
Марк нажал на звонок и спустя минуту за дверью послышалось громкое «кто?»
— Дарин, это я, открывай.
Щелкнул замок, дверь распахнулась и Демьян забыл как дышать.
Дарина же застыла на месте.
— Здравствуй, Дарь.
3. Совсем не рада меня видеть?
Дарина стояла словно к земле прибитая, не в состоянии шелохнуться. Она смотрела в упор на того, кто так просто оставил ее три года назад и собственным глазам не верила. Да быть этого не может.
Не мог он вернуться вот так, без предупреждения. Все ее мысли хаотично метались из стороны в сторону, пока наконец взгляд Дарины не зацепился за Марка, стоявшего позади Демьяна. И вот тогда шестеренки в голове Дарины задвигались как надо, и картинка сложилась в одно целое.
Значит он знал!
Точно знал о возвращении Демы и ни слова ей не сказал. А ведь именно Марк вытаскивал Дарю из затяжной депрессии, именно он был рядом, когда ей ничего не хотелось. И пережив с ней все те страдания, зная о том, как сложно ей дался отъезд старшего брата, Марк привел этого предателя сюда? В ее квартиру?
Когда к Дарине вернулся способность двигаться, первое, что пришло ей в голову — захлопнуть дверь перед носами этих…
Да у нее даже слов не было.
И она уже собиралась, действительно собиралась, но как часто это бывало в прошлом, Демьян, словно прочитав ее мысли, шагнул вперед и выставил руку, не позволяя девушке совершить задуманное, чем вызвал в Дарине бурю негодования.
Давно пережитые, как казалось Дарине, боль и обида, ударили по ней с новой, просто оглушающей силой, стоило только Демьяну оказаться так близко, стоило только его запаху проникнуть в ее легкие. Ничего не изменилось, она все также болела им, болела ненавистью к нему.
— Что ты себе позволяешь, — прошипела девушка, когда Демьян совершенно беспородно вошел в ее квартиру, заставив Дарю отступить, а следом захлопнул дверь, оставляя за ней младшего брата.
Дема не отвечал, только взглядом ее буравил, а Дарина не знала, куда себя деть. Ей внезапно стало не хватать воздуха, все пространство вокруг пропиталось запахом Демьяна. А еще Дарине стало тесно, и невозможно душно.
А все из-за него, из-за человека, которого она три с половиной года не видела и еще столько же бы не видела. Как он вообще посмел заявиться к ней домой? Как ему хватило наглости после того, как он оставил ее и уехал?
Дарина все еще помнила, как злилась на него после отъезда, и как потом ждала, что он вернется, приедет. Обнимет ее и скажет, что больше никогда не оставит. Что нет там никого, в этой, чтоб ее, Праге. А он не вернулся.