Севастьян скривился. Старик был самым крепким в семье. Он пережил двух сыновей, жену и кучу внуков. Сев плюхнулся в роскошное вольтеровское кресло и, чувствуя унылость и печаль, уставился на тлеющие поленья в камине.
Несколько минут он не шевелился: просто смотрел на вспыхивающие угольки, ожидая, когда нахлынет вина. Или хотя бы раскаяние.
Ничего подобного.
Итак, будущая жена не обладает самой звездной родословной. Он понимал, что должен беспокоиться, но в данную минуту просто не смог вызвать на себя гнев.
Грир умная, красивая и сильная – другого от жены, которая будет стоять рядом с ним и вести Малданию в будущее, он и не хотел.
Вдалеке хлопнула дверь.
Чуть позже дверь в кабинет распахнулась.
– Ты что натворил? – завизжал как женщина Малкольм.
Сев поморщился, потому что не желал советов от кузена. Сам все прекрасно понимал.
– Я узнаю от какой-то старой ведьмы, что мой собственный кузен предложил выйти за него замуж мисс Грир Хадли, будучи пойманным с ней в дезабилье.
– Уверяю, все не столь драматично. Мы оба были одеты.
Выражение огромного облегчения пересекло черты лица Малкольма.
– Значит, ты не делал предложения?
– О, как раз сделал.
Малкольм промаршировал к Севу и встал над ним, воинственно упирая руки в бедра и сверкая глазами.
– Зачем ты сотворил такую глупость?
– Предлагая брак, я руководствовался честью.
– Вздор! Она взбудоражила твою кровь, вот и все. Ты хотел ее с первой минуты, как увидел. – Малкольм сильно потряс головой. – Ты не подумал. Скоро ты от нее устанешь. Приковать себя к ней – последнее, чего ты должен желать.
– Ничего подобного не случится.
– Послушай себя! Рассуждаешь, словно влюбился в девчонку!
Сев открыл рот, чтобы опровергнуть обвинение, но потом захлопнул его.
Ему… плевать. По какой-то причине он не желал отрицать слов кузена. Сев наклонил голову и задумчиво поскреб подбородок. Возможно, в этом была крупица правды.
Когда последовал за Грир в ту комнату, он знал, что играет с огнем. Знал, что случится, когда подойдет к ней… прикоснется. Попробует на вкус.
Севастьян жутко по ней скучал. Грир преследовала его в минуты бодрствования – черт, даже во сне. Ухаживания за другими женщинами, их глупая болтовня – все было невыносимо.
Еще более невыносимо было видеть, как за ней тоже ухаживали. Виконт или какой-то другой мужчина. То, что кто-то другой мог положить на нее руку… что другой мужчина, кроме него, мог поцеловать ее, затащить в постель. Сев не мог выносить такого мучения.
– Что скажет твой дедушка?
У Сева начался тик, и он потер глаз, надеясь унять ощущение.
– Дед будет счастлив, что я женюсь, – расплывчато ответил он.
– На такой простушке, как девица Хадли? Да еще далеко не первой молодости? – фыркнул Малкольм. – Не думаю.
Сев сжал зубы.
– Переживет. Как только Грир преподнесет ему первого правнука, старик раздобреет.
Малкольм побагровел и топнул ногой:
– Нет же! Он не будет счастлив! Не будет!
Сев нахмурился от странных слов кузена и его необычного поведения. «Он не будет счастлив». Сев не понял, говорил кузен, что думает… или чего желает. В любом случае сейчас неподходящее настроение для подобной театральности.
Принц поднялся на ноги.
– Это не обсуждается, кузен.
– Ты совершаешь ошибку, – сверкнул глазами Малкольм.
– Я так не думаю. А если и совершаю, это моя ошибка. Моя жизнь. – Он с минуту выдерживал пристальный взгляд кузена. – Больше ни слова о моей женитьбе, Малкольм. Я иду спать.
Повернувшись, он оставил кузена сверлить ему спину и вышел из комнаты. Поднимаясь по ступенькам к себе в спальню, Сев задумался над странным поведением Малкольма… о том, знал ли он кузена вообще. Да и хотел ли знать.
Глава 23
Сев нанес визит на следующее же утро. Клео ворвалась в спальню сестры, чтобы возвестить о приходе принца. Она беззаботно танцевала: только домашние туфли мелькали да темно-каштановые завитушки прыгали над плечами.
– Он в библиотеке с Джеком. Хочешь, я подслушаю под дверью?
Грир улыбнулась – впервые с прошлого вечера, – представив Клео за подслушиванием.
– Нет. Они наверняка обсуждают брачное соглашение и другие вопросы подобного рода.
Она отошла к окну и посмотрела на сады, не в состоянии сейчас выдерживать прямой взгляд сестры из опасения выдать все свои страхи, и без того ясно читавшиеся на лице.