Время потекло по другому руслу. Утром я просыпался, поспешив представить, что Снейп находился рядом и звенел склянками, чтобы напоить меня зельями после тяжелых снов. В когорту ежедневного приема лекарств входило Укрепляющее, Успокаивающее и Обезболивающее.
Завтрак со Снейпом проходил в уютном молчании. Он садился на другом конце стола и наблюдал, как я ем неизменную овсяную кашу с булочками и чаем. Его черные глаза с мягким светом внутри внимательно наблюдали за тем, как я принимал пищу.
— Может, и ты хочешь позавтракать? — не выдержал я.
— Нет, — послышалось у меня в голове одним дождливым утром.
— Ты можешь говорить! — воскликнул я.
— Ты меня ни о чем не спрашивал, — пожал плечами Снейп.
— Тогда какого черта?! — вспылил я и поспешил сказать все, что накипело на душе.
Снейп невозмутимо меня выслушал и произнес:
— Я не держу на тебя зла, но так нужно было. Прости.
У меня задергался глаз. Снейп просит прощения! И сказал с таким равнодушием, будто нарезал скучных флобберчервей. Я накричал на него и ушел, захлопнув дверь в свою комнату.
Снейп появился в комнате спустя полчаса.
— Не стоит так волноваться, — примирительно пробормотал он, усаживаясь на стул среди комнаты.
— Ты ничего не понимаешь, — буркнул я. — Это важно.
— Важны твои извинения? — приподнял бровь Снейп. — Глупости. Мир не вертится вокруг тебя. Я живу по-своему, и мне безразлично, что ты обо мне думаешь.
— Да уж, — устало проговорил я. — Просто я не понимаю, чего я хочу от тебя. Твоя неожиданная разговорчивость очень меня удивила, и я не знаю, что тебе сказать.
— Ничего не говори, — ответил Снейп, усмехаясь. — Хотя в школе ты всегда находил, как мне надерзить.
Моя злость утихла, когда я занялся уборкой разбросанных по комнате вещей. Я бурчал, озираясь на Снейпа. Я даже не пытался что-либо сказать, меня переполняло неимоверное количество эмоций, злости, восхищения, восторга, обожания. Под бурей чувств скрывались крепкие словечки, и, чтобы не ругаться, я молчал, насупившись, желая взглядом убить или хотя бы покалечить. Снейп только посмеивался.
…Осень потихоньку завоевывала позиции, и наступили золотые дни. Когда было солнечно, Северус с Кричером требовали выйти прогуляться. Люди казались блеклыми и картонными привидениями, и по привычке я наблюдал за прохожими, вычисляя волшебников и, что было намного важнее, прихвостней Волдеморта. Не обнаружив ни первых, ни вторых, я успокаивался. С молчаливым Северусом было приятно пройтись, и я рассматривал его лицо, запомнившееся в день Последней Битвы, когда ему пришлось покинуть Хогвартс, — бесконечно усталое, с печалью и с готовностью идти до конца. Перебрасываясь односложными словами, я понял, что он думал практически о том же, что и я. Прохаживаясь в течение нескольких дней вместе со Снейпом вдоль по улице Гриммо, я сделал прогулку полезной привычкой…
Спустя два часа ходьбы невыносимая головная боль становилась приемлемой вкупе с физической усталостью, и, придя домой, я с удовольствием падал на постель, забывшись глубоким сном. Иногда без кошмаров, но чаще всего просыпался с криками и видениями о горевшем Хогвартсе. Я успокаивался только тогда, когда видел, что солнце еще не спустилось за горизонт и озаряло самые темные уголки дома. Ночью сон был по-прежнему ужасен, и только легкий дневной успокаивал мои воспаленные нервы и утихомиривал коварную головную боль.
— Не хочешь заняться Зельеварением с основ? — спросил Снейп как-то вечером, когда я с обреченностью умирающего ждал неприятной ночи.
Я фыркнул.
— Аврором я становиться не собираюсь, зачем же нервы себе портить?
— Ты не прав, — мягко говорил профессор. — Может, ты не любил не предмет, а учителя?
— Какая разница? — взорвался я, не желая продолжать разговор.
— Давай попробуем, — настойчиво предлагал Снейп. — Что ты теряешь?
Я ворчал два дня, не признавая его доводов. Пустые вечера не располагали к полноценному ночному сну, и на третий день обнаружил себя в Блэковской лаборатории изучающим лирный корень и его свойства при нарезке его кубиками и соломкой, терке и измельчении в пыль.
— Все так, как здесь написано, — произнес я, вглядываясь в картинку книги «Интересное Зельеварение для детей». — Северус, ты — гений!
— Это не я, просто эта книга очень практичная, — заметил Снейп.
— Жаль, что она тебе не попала в руки раньше.
И книгу я нашел случайно и с некоторой опаской отнесся к некоторым рецептам в ней. Но она была детской, и я попробовал хоть как-то подготовиться к неподдающемуся Зельеварению, экзамен которого мне нужно было сдать через месяц в Отделе Образования в Министерстве магии. Можно было сослаться на поблажки к Герою, но за четыре недели я вполне мог вспомнить хотя бы основы, которые вдалбливал нам в Хогвартсе профессор Снейп на протяжении семи лет.
Я начал экспериментировать. Процесс нарезки ингредиентов неожиданно увлек меня, и теперь я все проверял чуть ли не на зуб, удивляясь магии растений и камней, которые измельчались и становились в процессе зельем. Снейп чуть слышно хмыкал, не вовлекаясь в процесс, когда я стоял над котлом, перемешивая содержимое. Существенной победой я счел варку не такого уж и простого зелья от головной боли и избавился от хождения в аптеку два раза в неделю за свежим лекарством.
Кричер все сильней уговаривал меня обратиться в больницу св. Мунго. Возможно, беседы с воображаемым Снейпом беспокоили его. Последней каплей стал разговор, когда я увидел призрачную фигуру Снейпа перед кроватью ранним дождливым утром.
— Ты забыл выпить зелье Сна-от-сновидений, — ровно сказал он. — И кричал ночью.
Я удивленно моргнул.
— Доброе утро, — проговорил я.
— Тебе нужно пройти медосмотр, — мягко, но настойчиво сказал он.
— Ладно, — ответил я. — Пойду. Но я не болен.
— У тебя… — начал говорить Снейп, но я не разобрал последних слов. Я встал с кровати и взглянул на часы. Пять часов утра. И не уснешь, и не встанешь. Не желая больше видеть кошмары и слушать нравоучения, я поднялся с постели, надел теплый халат и крикнул:
— Кричер, свари кофе и побольше! Как только позволят утренние часы, я пойду к врачу.
В восемь утра я аппарировал в больницу и попал к доктору Сметвику на прием. Рассказал о своих жалобах — о сердце, которое работало с перебоями, о холоде, распространяющемся по всему телу, о ногах, которые периодически отнимались, так что я не мог ходить. Тот проверил глаза, горло, сердце, даже пощупал бока и ноги и выслушал мои теории по поводу холода и страха. Затем внимательно на меня посмотрел.
— Гарри, почему ты только сейчас пришел ко мне? — озабоченно спросил он. — Прошло семь месяцев после Победы.
— Причем здесь война? И что со мной происходит? — убито спросил я.
— У тебя посттравматическое стрессовое расстройство, — отчеканил Сметвик. — Особенно сильно проявляется после военных действий, тяжелой психической травмы и сексуального насилия. Тебя не насиловали, Гарри?
Я жутко покраснел, вспоминая свой первый сексуальный опыт, и подумал, что надо как-то развеяться, не сидеть же вместе с эфемерным Снейпом в Блэк-хаусе? Вот сдам экзамены и рвану на рождественские каникулы во Францию или Бельгию.