– Не накручивай себя, друг мой.
– Это моя мать, она не берет трубку, я не пошел на площадь, как думаешь накручиваю ли я себя, а, друг мой?! – воскликнул Радо яростно. Затем, выдохнув, он более спокойно продолжил, – У меня плохое предчувствие, я должен пойти домой, проверить как она.
– Ты чего, с ума сошел ?! Тебе нельзя выходить на улицу и уж тем более появляться дома, тебя наверняка уже ищут.
– Значит, я тем более, должен проведать мать.
Что же, я понимал его чувства, но отпускать Ладо за пределы квартиры, было делом опасным. Поэтому я решился пойти к нему домой сам, убедиться, что Госпожа Тинатин в порядке и возвратиться с хорошими вестями. Моё предложение было одобрено нашим товарищеским кругом, и наказав ребятам веселиться, я удалился. Навряд ли Ладо последовал бы моим указаниям, но я надеялся на влияние ребят.
Проезжая мимо громоздких зданий, в машине такси, я наблюдал за городом. На улице уже наступило полнейшее затишье, никаких украшений и шаров, даже и не скажешь, что несколько часов назад здесь было настоящее празднество. Дом Ладо находился далековато от моего, ехать пришлось около тридцати минут, и на протяжении всей поездки, мне и в голову не приходили плохие мысли. Да, я ожидал, что постучусь в дверь, в которую так часто стучал на протяжении своей жизни, и Госпожа Тинатин с улыбкой впустит меня внутрь. Но, читатель, как часто мы заблуждаемся в своих предположениях, мы слишком самоуверенны, чтобы думать об исходах, которые нас бы не устроили. Даже когда прислонившись к ручке входной двери, я обнаружил, что она не заперта, даже тогда я не задумался о том, что, возможно, был не прав. Но затем, когда самонадеянность насмехалась мне в лицо, я задавался вопросом: что для меня было сложнее, увидеть висящую на веревке, в дверном проеме, мать моего друга или извещение его об этом событии?
Я долго бродил по улице собираясь с мыслями. Мне хотелось пройтись пешком, несмотря на звонки ребят, на которые я просто не мог ответить. Они ждали меня, ждали с хорошими новостями, но что хорошего мог я сообщить им?
Прошло около трех часов, пока я неспешно шагал по проспектам, но вот мой дом уже предстал перед моими глазами, назад пути не было. От второго ужаса за день, меня отделяли шестьдесят пять этажей, и это расстояние все сокращалось. Возможно в тот момент мне хотелось, чтобы лифт застрял. Надолго. Очень надолго. Но обстоятельства, вновь с издевкой, смотрели на меня. Двери лифта отворились и дрожь пробежала по всему телу. Сообщить другу о том, что его мать убили – куда сложнее, чем это увидеть. Теперь я знал ответ на свой вопрос наверняка. Долго стоял я, приложив палец к сканеру отпечатка, но так и не решался на него надавить. Моё замешательство вскоре было прервано, Ладо сам открыл дверь. То ли почувствовал, что я тут, то ли видел меня с окон, я не знаю.
– Что с тобой такое? Почему не заходишь?
Читатель, как тебе передать то, что творилось внутри меня в тот момент. Я был бессилен, это была та самая ситуация, когда ты чувствуешь себя абсолютно беспомощным.
– Ладо… – начал было я, но продолжить уже не смог, без слов я обнял друга и слезы, которые я так сдерживал, медленно выползли наружу. Он все понял.
– Как? – тихо спросил Ладо. – Как они убили ее?
– Прошу… не надо…
– Просто скажи мне.
Я лишь сумел оторвать лицо от дружеского плеча и взглянуть в его глаза. Мне не хотелось рассказывать обо всем ужасе той картины, что я видел у них в квартире.
– Амиран, скажи мне! СКАЖИ МНЕ! ПРОШУ ТЕБЯ! – кричал он в отчаянии. На его крики прибежали остальные, я увидел, что они тоже плачут.
В тот день я пришел к выводу, что нам приходится терять близких, как бы мы ни старались их защитить.
Глава десятая
Поздним вечером, когда я вернулась домой, мама лежала на диване, а Павле расположился подле нее и они вместе смотрели какую-то передачу про животных. Мне пришлось уйти от ребят, никому ничего не сказав, поскольку я не смогла вынести, описанной раннее, картины скорби.
Мама обернулась на звук открывающейся двери, но увидев меня ничего не сказала. Думаю она очень на меня обижена за вчерашнее. А вот Павле радостно завыл и побежал ко мне навстречу:
– Анна вернулась! Где ты была? Тебя теперь почти никогда нет дома!
– Были кое-какие дела, малыш, тебе разве не пора спать? Уже одиннадцать часов, завтра разве не нужно в школу, а?
– Завтра нет школы, ты что забыла? Завтра же лотерея февраля, все отдыхают, – с укором произнес Павле.