Леди Кэтрин прошла через комнату, Энн следовала за ней, с удивлением разглядывая это нагромождение вещей. Когда они подошли к следующей двери, леди Кэтрин сказала с улыбкой:
— Это драгоценная коллекция моей мамы. Боюсь, одной из ваших забот будет поиск какой-нибудь вещицы, переставленной служанкой на другое место. Мама прекрасно помнит, где какая вещь стоит.
Леди Кэтрин постучала в дверь и вошла. Солнечный свет лился через два высоких окна, и в первую секунду Энн показалось, что она ослепла. Послышался властный голос:
— Это ты, Кэтрин? Что тебе нужно?
— Я привела мисс Гранвилл познакомиться с тобой. Помнишь, я приглашала ее зайти сегодня утром.
Леди Кэтрин прошла вперед, и теперь Энн смогла оглядеться. Она увидела огромную кровать с четырьмя витыми столбиками по углам и узорчатым шелковым пологом. Посреди этого сооружения, окруженная подушками, возлежала герцогиня Чейнская.
Сначала Энн показалось, что это маленькая старушка, но, встретившись с ней взглядом, она поняла, что в герцогине не было ничего мелкого или незначительного. Когда-то она была, наверное, очень красивой женщиной, но сейчас лицо ее было покрыто морщинами, кожа стала желтой, как пергамент, волосы поседели. Однако и седые они оставались великолепными и были уложены в высокую прическу наподобие короны.
На кровати лежало старинное кружевное покрывало, обшитое темно-фиолетовым атласом. На герцогине был бархатный пеньюар такого же цвета, отороченный собольим мехом. Поверх покрывала лежали газеты, журналы и стопка писем. Энн отметила про себя, что герцогиня — отнюдь не немощная старуха, а очень живая и всем интересующаяся женщина.
— Как поживаете, мисс Гранвилл? — произнесла она, протягивая девушке тоненькую ручку с пальцами, унизанными бриллиантами.
— Я оставлю мисс Гранвилл поговорить с тобой, — сказала леди Кэтрин. — Позвонишь в колокольчик, когда захочешь позвать меня.
— Как же я позвоню, если колокольчик не работает!
— Как? Разве он не в порядке? — переспросила леди Кэтрин.
— Как всегда! Я звоню, звоню, но никто не приходит. Однажды вы найдете меня мертвой и будете очень сожалеть.
— Я разберусь с этим сейчас же, — пообещала леди Кэтрин, и Энн поняла, что это обычная ежедневная жалоба.
— Садитесь, мисс Гранвилл. — Герцогиня показала на стул у кровати.
Энн повиновалась.
— Итак, вы полагаете, что хотите стать моей компаньонкой? Почему?
Внезапный допрос застигнул Энн врасплох.
— Мне нужна работа, — просто ответила она.
— И это самое лучшее, что вы умеете?
— Боюсь, я не слишком хорошо подготовлена для многих других занятий.
— Почему? Где вы получили образование?
— Дома. У нас была гувернантка, а потом отец сам учил нас. Наверное, это было не очень практично.
— Звучит куда разумнее, чем многое из того, что я слышала прежде, — заметила герцогиня. — Кто был ваш отец и откуда вы?
— Мой отец был викарием в Сент-Читасе. Это небольшая деревня близ Сент-Айвса в Корнуолле.
— Он умер?
— Да. Поэтому нам пришлось переехать в Лондон.
— Кому «нам»?
— Мне и моим сестрам, Мэриголд и Салли. Я старшая.
— Значит, вы приехали в Лондоне искать свою судьбу, не так ли?
— Мы приехали искать работу, — с достоинством ответила Энн.
— Но ведь вы все надеетесь выйти замуж, — с усмешкой сказала герцогиня. — Я не виню вас, замужество — лучшая карьера для женщины. Найдите мужчину, достаточно глупого, чтобы жениться, и ему придется содержать вас всю оставшуюся жизнь. Это лучше, чем работа машинисткой или продавщицей, от которой наживают варикоз вен и ничего больше. — Голос герцогини звучал слегка насмешливо, будто она все время подтрунивала над собой. Энн, не зная, должна ли она высказать свое мнение, промолчала. Герцогиня взглянула на девушку с улыбкой.
— Вы красивая, дитя мое, вы удачно выйдете замуж. Вы влюблены в кого-нибудь?
Энн покраснела.
— Нет, я никогда не была влюблена.
— Еще успеете. Не говорите, что мужчины не оборачиваются вам вслед. А ваши сестры так же хороши собой?
— Мэриголд — красавица, — с готовностью ответила Энн. — По крайней мере, мы так считаем. А Салли — самая младшая, но самая разумная в нашей семье. Она руководит всеми нами.