— Нет, еще нет, — ответила Салли. — Мало кто доживает до ста лет.
— А вы бы хотели?
— Нет, я бы хотела умереть, пока еще буду в состоянии помогать другим людям, а не быть для них обузой.
— Но я думаю, за вами будут ухаживать с удовольствием, — сказала девочка. — Я буду!
— Спасибо, дорогая, но пока еще рано беспокоиться об этом. Пройдет еще много-много времени, прежде чем мне исполнится сто лет.
— Герцогине очень одиноко без Энн, правда?
— Боюсь, все пожилые люди становятся очень одинокими, — ответила Салли. — Видишь ли, друзья или умирают, или становятся слишком стары. Получается, что старикам не с кем поговорить, а более молодые заняты своими делами и семьями.
Элейн подумала немного и сказала:
— Но ведь не обязательно быть старой, чтобы быть одинокой, мисс Гранвилл?
Это замечание было неожиданно серьезным и вызвало у Салли некоторое замешательство. Поэтому она ответила коротко:
— Да, дорогая, ты права.
— Я была одинока, пока не пришли вы, и я думаю, что папа тоже одинок. У нас всегда много людей, но я все равно была одинока. Наверное, чтобы не быть одинокой, нужен кто-то особенный, кто-то, кого вы сможете любить.
Салли с трудом удержалась от того, чтобы не выразить открыто свое восхищение подобным умозаключением. Несомненно, девочка пыталась теперь разобраться в себе и в том, что происходило вокруг нее, а не просто давала волю своей раздражительности. Стоя на перекрестке в ожидании, пока зажжется зеленый свет, Салли сказала:
— Ты абсолютно права, дорогая. Если ты чувствуешь, что человек одинок, нужно постараться полюбить его, и тогда ему будет намного лучше.
Когда они вернулись в квартиру на Баркли-сквер, в классной комнате уже был накрыт стол к чаю, а для Элейн было еще особое угощение: небольшое пирожное с ее именем сверху. Салли давно раздражала унылая, скучная сервировка и еда, которую повариха готовила для Элейн, нисколько не заботясь о том, насколько она подходит для маленькой девочки. Салли решила попросить у мистера Данстена разрешения заказывать специальные блюда.
— А разве вы еще это не сделали? — удивился он.
— Нет, конечно. Обычно гувернантка не вмешивается в работу кухни.
— Но вы, как необычная гувернантка, чувствуете, что можете попытаться?
— Попытаюсь, если вы дадите мне такие полномочия.
Он с усмешкой посмотрел на нее.
— Не думаю, что вам действительно нужно мое разрешение, мисс Гранвилл, но, конечно, я ничего не имею против.
Салли отправилась в кухню и очень тактично, не без лести убедила кухарку, что просто необходимо, чтобы пища возбуждала аппетит у ребенка.
Этот разговор принес свои плоды, и сегодня восторгу Элейн не было предела, когда она увидела это чудо кулинарии.
— Ну, разве не здорово, мисс Гранвилл? — восклицала девочка снова и снова.
— Ты должна непременно поблагодарить миссис Марлоу, — посоветовала Салли воспитаннице.
— Я ей дам кусочек попробовать.
— Отлично, а теперь иди мой руки, и будем пить чай.
Когда они уже заканчивали, вошел лакей и позвал Салли к телефону. Она испугалась, что состояние Энн ухудшилось, побежала к телефону и схватила трубку.
— Алло! Алло!
После паузы до нее донесся мужской голос.
— Это ты, Салли?
— Да, кто говорит?
— Ты так быстро забыла меня?
— Питер! Мы так давно ничего не слышали о тебе.
— Да, знаю, поэтому я и позвонил тебе в дом Роберта Данстена. Ты можешь говорить?
— Да, конечно. Я здесь одна.
— Я хочу узнать, как там Мэриголд.
— Питер, что все это значит? Где ты был все это время? Почему исчез, не сказав ни слова? Мы часто о тебе вспоминали. Мэриголд ничего нам не рассказывала.
— Она не могла рассказать то, чего не знала. Послушай, Салли, ничего не говори ей о моем звонке!
Салли задумалась.
— Обещаешь? — настаивал Питер.
— Не знаю, хочу ли я этого. Мэриголд очень несчастлива последнее время, Питер. Я не знаю, в чем дело. Не имеет ли это отношения к тебе?
— Надеюсь, имеет!
— Питер, я хочу помочь тебе. Ты можешь мне хоть что-нибудь объяснить?
— Нет, Салли, еще нет, но я просто хочу знать, как дела у Мэриголд, повзрослела ли она. Верь мне. Честное слово, я поступаю так, как нужно.
— Как я могу верить, если не знаю, что ты делаешь?
— Дорогая Салли, ты, как всегда, очень практична. Если тебя это успокоит, то знай: я усердно тружусь ради Мэриголд.
— Трудишься над картиной?
— Нет, это в прошлом. Я работаю сейчас ради будущего, ради нашего с Мэриголд будущего. А теперь расскажи, как она?