Вопрос опять застал Пегги врасплох.
— Кажется, она уже спит. Рут сбила ей температуру, напоила горячим молоком, и девочка сразу уснула.
— Она заперла двери?
— Двери? Она уснула, когда Рут еще была в ее комнате и, если после этого она не просыпалась, то двери не заперты, — Пегги настороженно посмотрела на нее. — А что?
— Ничего, Пег. Иди спать.
— Хорошо. Если что будет нужно…
— Спокойной ночи, Пег, — отрезала Элен.
— Спокойной ночи, Элен, — Пегги, не имея никакого желания раздражать Элен, не медля, удалилась.
Минут двадцать Элен продолжала неподвижно лежать, уставившись в потолок.
Забытый чай давно остыл, она даже не притронулась к нему.
Она так и лежала, не раздевшись, на неразобранной постели. Лежала и прислушивалась. Когда шаги в доме полностью стихли, и все женщины, наконец-то разбрелись по своим комнатам, Элен вдруг встала и вышла из комнаты. Как можно бесшумно она прошла мимо комнат подруг и спустилась по лестнице.
Не включая нигде свет, она в потемках побрела на кухню, ежась от холода.
Дом был большой и плохо отапливался, поэтому в нем было холодно. Элен ненавидела холод и сильно раздражалась по этому поводу. Бормоча сквозь зубы проклятия, она зашла в кухню и остановилась. Эта комната была меньше и гораздо темнее всех остальных. Но Элен шагнула мимо выключателя и подошла к столу. Уверенно она протянула руку в темноту, словно зная, что то, что ей нужно, находится именно там. И она не ошиблась.
Женщина тихо засмеялась, пытаясь разглядеть лезвие большого кухонного ножа, который сжала в ладони. Потом лицо ее приобрело довольно зверское выражение.
— Может теперь вы поймете, с кем связались, глупцы!
И, сжав пальцами рукоять ножа, решительно вышла из кухни.
Это был мужчина, очень высокий, просто огромный, стройный и сильный. Его лица она не видела, оно было закрыто чем-то черным, вроде маски, открыты были лишь глаза, и они показались ей странно знакомыми. Большими, синими и невероятно красивыми. Она знала эти глаза. Но этого мужчину — нет. И взгляд этих таких до боли знакомых глаз был чужим, холодным, жестоким. Взглядом убийцы. И еще волосы… У него были очень красивые светлые волосы. Больше она ничего не могла разглядеть, чтобы понять, кто это. У нее была уверенность, что она знает его. И в тоже время не знает.
Она была привязана к кровати, руки ее были закинуты за голову и крепко стянуты в запястьях. Она вдруг почувствовала, что абсолютно голая…
Он стоял над ней и смотрел, не говоря ни слова. В руке его был нож. Она знала, что он пришел ее убить. Задыхаясь от ужаса, она хотела закричать, но оказалось, что рот ее перевязан, и она может только мычать. А он наклонился над ней, сжимая в руке нож. И Кэрол увидела его глаза снова, совсем близко, прямо напротив. Почему-то она была уверена, что если она узнает эти глаза, она будет спасена… и она смотрела, смотрела… И вдруг узнала. У этого убийцы были глаза, похожие на глаза Тимми, только это были уже взрослые глаза, и взгляд, и выражение были совсем другие… Нет, у маленького Тимми никогда бы не было таких холодных и беспощадных глаз, даже если бы он вырос. Убийца вдруг освободил ей рот.
— Тимми! Это же я, Кэрол!
Убийца поднял руку и стянул маску. И Кэрол закричала, увидев страшные шрамы на неожиданно прекрасном лице.
— Я не Тимми. Меня зовут Ноэль, — прохрипел он незнакомым низким, тихим, надорванным, как будто больным голосом.
И замахнулся на нее ножом. Кэрол сжалась и пронзительно закричала.
И вдруг почувствовала, что чьи-то маленькие руки трясут ее за плечи.
— Кэрол, проснись!
В ужасе она распахнула глаза, узнав голос.
Убийца исчез, перед ней был маленький Тимми. Он смотрел на нее своими прекрасными синими глазами, ласковыми, добрыми, мягкими. Руки ее были свободны, она была одета. Вцепившись в нее, он отчаянно ее тряс, его пальцы с поразительной силой сжимали ее плечи, причиняя боль.
— Тимми, что ты делаешь?
— Проснись! Просыпайся, ну же!
— Я не сплю, Тимми! Ты делаешь мне больно!
— Проснись! — кричал он в ужасе. — Быстрее! БЫСТРЕЕ!
Вздрогнув, Кэрол подскочила на постели.
— Тимми? — позвала она.
Тишина. Господи, ну и сон! Со вздохом облегчения она упала на подушки и натянула на себя одеяло. Холодно!
Какой странный сон. Нехороший сон.
Зачем Тимми заставил ее проснуться? И что еще за мужчина со странным именем и почему он хотел убить ее?
И вдруг Кэрол стало страшно. Она посмотрела на дверь.
Странно, она не помнила, запирала она ее или нет.
Девочке очень не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, но страх взял вверх, и, выскочив из постели, она подбежала к двери. Та действительно не была заперта, и Кэрол, не медля, повернула ключ в замке. Немного успокоившись, она вернулась в постель. Закутавшись в одеяло, она прочитала молитву и вновь уснула.
Пегги в наушниках развалилась на разобранной постели в своей комнате, уткнувшись в книгу. Это был один из дешевых любовных романов, которые она просто обожала. В ушах грохотала музыка, но это нисколько не отвлекало ее от чтения. Наоборот, она любила совмещать эти две прекрасные вещи — книги и музыку. Никто из подруг не понимал, как это можно делать, и находили это даже ненормальным. Но Пегги никогда не интересовало ничье мнение, для нее существовало только ее собственное. И она убедилась, что так жить гораздо легче. Делать то, что нравится тебе, и плевать на то, нравится ли это другим. Хотя, несмотря на это убеждение, она не всегда делала то, что ей нравится. Ей не нравился образ жизни, работа, начальство в лице Элен. Поэтому она никогда не отказывала себе в мелочах и странностях, которые ее привлекали.
Например, она не переносила жару и любила холод. Все в доме кутались, как только можно, стуча зубами, а она одевалась в шелковые платья, наслаждаясь приятной прохладой и раздражая этим остальных. И еще она получала огромное, ни с чем несравнимое удовольствие, действуя кому-нибудь на нервы. Единственным человеком в ее окружении, которого не коснулось это, была Элен. Злить ее крайне нежелательно, и так считала не только Пегги.
Но сейчас она плевала даже на Элен, подхваченная бурным сюжетом книги и паря в плавных потоках музыки. Какой-то странный звук в наушниках заставил ее оторваться от книги. Этот звук совсем не сочетался с музыкой, да и она точно помнила, слушая кассету десятки раз, что такового и не было. Поняв, что звук не из наушников, она сняла их и прислушалась. И он повторился, и теперь она услышала его более отчетливо.
Наушники выпали из рук, и она застыла в недоумении.
Это был вопль. Пронзительный, полный ужаса вопль.
Оцепенение длилось лишь секунду.
Пегги вскочила с кровати, зацепив наушники, которые чуть слышно ударились о пол, и вылетела из комнаты. Крик повторился, и на этот раз он был похож на истерический детский плач. «Кэрол! — мелькнуло у Пегги. — Это кричит Кэрол!».
Она рванулась к ее комнате и толкнула дверь. Заперта.
— Кэрол, с тобой все в порядке? — закричала она. — Ты слышишь меня? Эй!
По ту сторону двери — ни звука.
Пегги вдруг вспомнила сцену в туалете, когда она еле оттащила Элен от девочки, вспомнила странное поведение Элен сегодня вечером, их разговор. Элен спрашивала, заперла ли Кэрол дверь. Зачем?
Холодный пот внезапно выступил на спине Пегги, и она с силой заколотила руками в дверь.
— Эй, откройте! Что там происходит? Слышите меня? Я сейчас позвоню в полицию!
— Пег, что случилось? — к ней подбежала Рут Ланкастер, кутаясь в теплом халате и тараща огромные испуганные глаза.
— Я не знаю, — растерянно ответила Пегги. — Я слышала, как кричала Кэрол.
— Я тоже.
— Что вы всполошились, дуры? — прозвучал за спиной Пегги холодный высокомерный голос Меган Аркет. Пегги, кипя от ярости, повернулась к ней. Меган была на полторы головы выше нее, с бледным тонким лицом, жестким самоуверенным взглядом и тонкими презрительными губами. Пегги всегда добивало ее ледяное равнодушие и невозмутимое спокойствие, что бы ни случилось. Казалось, ничто и никто не в силах вывести эту женщину из равновесия.