— Где же твоя гитара, раз ты решил петь мне серенады под окном? — решила подшутить я.
— Она всегда со мной. — сориентировался Богдан. — Тебе просто не видно, любимая, ночь на дворе.
Этот безумец начал петь во все горло незнакомую мне песню на исковерканном французском, ужасно фальшивя и наводя на меня панику.
— Сейчас же замолчи, — мне смешно и неспокойно одновременно, я озираюсь по сторонам, но в кромешной тьме ничего не видно. — Если соседи или родители услышат, мне не жить. И тебе кстати тоже.
— Напугала. Перестану, если спустишься и поцелуешь меня. — Богдан провел пальцем по губам. Щеки мгновенно вспыхнули.
— Нет. Даже не надейся. Пока. — специально решила подразнить его и начала медленно закрывать окно.
Ловким движением Богдан остановил мои манипуляции, и ухватившись за карниз начал залезать в окно. Я прикрыла рот, из которого вырвалось протестующее восклицание. Богдану понадобились секунды, чтобы пробраться ко мне в комнату и заставить отвечать за свои слова.
— Повтори еще раз.
Сейчас он сидел на подоконнике и прижимал меня к своему промокшему телу, испытывая взглядом. От волнения я вцепилась в ткань его мокрой футболки и закусила губу.
- Я хотела сказать, что… — отвожу взгляд, придумывая на ходу оправдание.
— Что хочешь поцеловать. Сильно и страстно.
Я сглотнула.
— Может быть. — шепнула я, смотря на его красивые губы, которые были приоткрыты и расслаблены.
— Так скажи.
— Не хочу говорить… — я завела пальцы в его отросшие мокрые волосы и потянулась к нему.- Хочу сделать это.
Когда прижалась к его груди своим телом, моя пижама моментально стала сырой. Но это так неважно… Жаждущие близости губы слились в поцелуе, и я полностью отдалась процессу, пытаясь вкусить всю его сладость.
— Я люблю тебя, Богдан.
Его руки желали тесных объятий и проникли под майку, изучая мою нежную кожу.
— Ты моя девочка. — шептал он на ухо, согревая меня поцелуями.
— Весь мокрый… — мои руки спешно начали снимать с него футболку.
— Ты уверенна?
— Иначе ты заболеешь, — пояснила я, хотя прекрасно понимала, о чем спрашивает меня Богдан. В его взгляде, как и в моем, читается желание.
— Тебя беспокоит только это?
- В остальном я абсолютно уверенна.
— Понял.
Наша одежда мокрыми тряпками валялась на полу. Мы лежали в кровати под одеялом и грели друг друга своей любовью.
Я устроилась головой на его груди и ласково водила по ней пальцами, вырисовывая замысловатые узоры. Богдан одной рукой обнимал меня, а другой играл с моими волосами. Сейчас мы молчали, обмениваясь чувствами через язык прикосновений, и наслаждались моментом.
Если бы не тишина, в которой мы пребывали, я бы не услышала осторожных шагов за дверью моей комнаты.
— Прячься под одеяло. — запаниковала я.
— Зачем?
— Быстрее! — я чуть ли не силком накрыла его одеялом и замерла в ожидании.
Так и есть, кто-то из родителей проснулся. Дверь в комнату тихонько открылась, и из под полуприкрытых глаз я увидела маму, которая освещала себе путь ночником.
— Что такое, мам? — изображаю сонный голос.
— Я услышала шум.
Мамин ночник освещал небольшое пространство возле нее… Главное, чтобы она не подошла слишком близко, иначе она вляпается в мокрую одежду и заметит внушительный бугор под одеялом. А если это случится, то… То все. Таши Тереховой больше не будет на этом свете.
— Видимо соседи… — озадаченно сказала мама. — А почему у тебя окно открыто?
— Я… проветривала. — вру и краснею. Слава Богу, в комнате темно.
Пока мама закрывала окно и поправляла шторы, я чувствую, как губы Богдана начинают целовать мой живот… Именно в том месте, где мне щекотно.
Я начинаю ёрзать, и толкать его локтем, чтобы он перестал. Но этот бессмертный даже не думал останавливаться.
— Хватит… — прошипела я и ущипнула его.
Мама заметила мое шебаршение и направила в мою сторону ночник. Я защурилась, отмахиваясь от света. Ну все, нам конец.
— Что ты сказала?
— Спать охота, мам.
— Да- да, спокойной ночи, я уже ухожу.
Мама потопала к выходу и закрыла за собой двери.
Фух, все-таки пронесло.
Глава 8
Те времена беззаботной юности прошли, поменялись мы, и поменялось наши отношения друг к другу, да и к жизни в целом. Я больше не могу и не хочу признаваться в любви мужу и страстно целовать, пока родители не видят…