Женщина коснулась его робко, осторожно, как бы спрашивая, хорошо ли проявлять свои чувства при других. Прикосновение было едва уловимым, она только провела пальцами по его руке, но он остался безучастным, тогда она быстро отдернула руку и демонстративно отошла от него. Он равнодушно, словно издалека, наблюдал за тем, что происходит вокруг, будто это совсем не касалось его. Отношения между людьми немыслимы без таких вот мелких проявлений тирании, решил он, и не стал больше об этом думать.
Итак, сказал он себе, дорогой образ, который ты хранил в сердце чуть не полжизни, в течение нескольких минут оказался стертым. Для этого достаточно было двух-трех фраз. И ты мог только ответить, что он был добр к тебе, потому что знаешь, как горько оплакивать умершие образы.
Давуд отвернулся от окна и взглянул на часы, стоявшие на столике возле кровати Ди.
— Надо решать. Мне пора к больным.
— Что бы ни случилось, я не хочу быть схваченным в вашем доме.
— Здесь вы в большей безопасности, чем где бы то ни было.
— Знаю, но рисковать не хочу.
— Вы рискуете всюду, здесь — в меньшей степени.
— И это я знаю, и все же не хочу.
Нанкху испытующе посмотрел на сестру и сказал с едва уловимой горечью:
— Видно, вы с Сэмми хорошо просили, моя дорогая. Даже слишком хорошо.
— Почти как нищие, — тихо сказала Ди, опустив голову.
И мужчины почувствовали, как она съежилась и приуныла. Нанкху сказал:
— Есть вещи, которые мы делаем по убеждению. Стремление выжить — не единственная движущая сила, неважно — идет ли речь о многих или об одном человеке.
— Зачем вы говорите мне об этом? — возразил Нкози.
Нанкху задумался на минуту, потом покачал головой:
— Очевидно, к вам это не относится, зато относится ко мне и ко всем нам.
Гонения порой бывают очень жестокими.
В самом деле, подумал Нкози, я, кажется, забыл о гонениях. И о меньшинствах тоже. Многие из нас забывают.
— Мы тоже действуем согласно своим убеждениям, — сказал он, — и именно поэтому я предпочитаю не подвергать вас и ваших близких опасности, которой можно избежать. Выбирать должен я, и как бы малы и ограничены ни были мои возможности, пока существует выбор, я чувствую себя человеком. И еще я хотел сказать, что готов принять на себя долю вины моего народа перед вами и попытаться ее искупить.
— Хорошо. Но куда вы пойдете?
— Это не важно. Важно как можно быстрее передать меня из рук индийцев в руки африканцев, и тогда, что бы ни случилось, на индийцев вина не падет. Полиция не должна обнаружить меня именно здесь, если ей вздумается произвести обыск.
— У нас сложные отношения с местными африканцами. Натальская группа находится под влиянием панафриканистов, сторонников несотрудничества. Мы не можем просить их о помощи; не можем сказать, что вы здесь.
— Вот как!
— Да. Но один наш белый друг может через надежных людей связаться по телефону с Иоганнесбургом, и, если поступит указание от самого Совета, они вынуждены будут его выполнить.
Постучали, и в дверь просунулась голова Дики Наяккара.
— Ваши опасения подтвердились, док. Есть сведения, что вокруг нас разбрасывают сети.
— Хорошо, Дики. Предупреди Сэмми и скажи ему, что я отправляюсь на вызовы, пусть встретит меня в условленном месте.
— Слушаюсь, док.
— Когда может поступить указание от подполья?
— Часов через двенадцать, я думаю, не раньше. Надо будет обзвонить множество людей в самых различных местах, прежде чем решение будет передано сюда в такой форме, чтобы никто не посмел ослушаться.
— А облавы уже начались?
— Да. По-видимому, вам придется остаться здесь.
Нкози покачал головой.
— Нет, друг, я не хочу, и вы не можете меня заставить.
Нанкху беспомощно пожал плечами.
— Поговори с ним ты, Ди… Они везде разыскивают вас! Неужели вы не понимаете? Объясни ему, Ди.
— Бесполезно, Давуд. Но, послушай, я могу отвезти его на ферму. У нас есть небольшая ферма в горах, — пояснила она Нкози, — отрезанная от всего мира. Ближайшее поселение — в двадцати милях от нее, это имение Нанды в долине. Никому и в голову не придет туда заглядывать.
Нанкху оживился:
— Мне кажется, Ди неплохо придумала. Вы можете прятаться там до той поры, пока не поступят указания от Совета подполья. Только как вас туда переправить?
— Я довезу его, — с готовностью вызвалась Ди.
— Нет, это не годится, — возразил Нанкху. — Если ты исчезнешь из поля зрения хотя бы на час, они сразу заподозрят неладное. Они только и ждут какой-нибудь зацепки, чтобы вовсю развернуться. Пусть лучше с ним поедет Дики, — сказал он, поразмыслив. — Для них Дики — презренный кули, каких тысячи, а на это время надо будет подыскать другого, похожего на Дики, паренька. Да, да, надо поступить именно так. Ди, загримируй мистера Нкози под индийца, ты это умеешь. Надо придать его коже другой оттенок. Простите, друг, но вас надо превратить в низкородного индуса. Не беспокойтесь, мы сделаем все, что надо. Ну, мне пора. — Он крепко, с большим теплом, пожал Нкози руку, затем похлопал по плечу сестру и стремительно вышел из комнаты.