Его глаза налились кровью. Он ощущал в себе легкий трепет, которого никак не мог унять; но где-то, в уголках его рта, пряталась слабая улыбка.
— Вы и я, — спокойно сказал Найду, — мы оба знаем, что в действительности у меня нет никакого выбора.
Он нагнулся, налил себе еще кофе и в первый раз взял сандвич с тарелки. Ван Ас следил за ним с обостренным вниманием. Он допрашивал уже много людей и чувствовал малейшие перемены в их настроении.
— Но я же предложил вам выбор: добиться прощения для ваших сородичей.
— При условии, что я выдам вам Нкози. А если я откажусь?…
— Я уже сказал.
— Не все.
— Об остальном вы догадываетесь сами!
— Я бы все-таки хотел, чтобы вы сказали.
— Зачем?
— Я считаю, что имею право знать все. Прежде чем поверить вашему утверждению, будто вы служите закону, хотя и находите многие его стороны отталкивающими и безобразными, я должен знать, почему вы предлагаете мне совершить то, что является в моих глазах еще более отталкивающим и безобразным, а именно — предать свое дело. Что будет, если я не выдам вам Нкози?
— Помимо того, что случится с вашими сородичами?
— Да.
Карл Ван Ас не спеша поставил чашку на стол, поднялся и стал ходить по комнате — от двери к окну, от окна к двери.
— Мы все равно узнаем от вас то, что нам надо, — вполголоса сказал Карл Ван Ас. — Возможно, это будет не так скоро. Вы человек сильный и упрямый, но в конце концов мы добьемся своего. Я думаю, вы понимаете это, мистер Найду, зачем же вам осложнять и свое, и мое положение?
— Стало быть, у меня нет выбора. Каково бы ни было мое решение, вы все равно получите то, что вам надо, — добром или силой.
— Да, верно.
— И вы, мистер Ван Ас, предпочли бы обойтись без насилия?
Он, кажется, впервые признает мое существование, отметил про себя Ван Ас.
— Да, предпочел бы.
— Почему?
— Разве это так важно? Я противник насилия, не вызывающегося прямой необходимостью; я осуждаю свой народ за то, что он довел дело до крайности; я считаю, что мы должны перебросить мосты взаимопонимания; наконец, я полагаю, что все происходящее со временем приведет к кровопролитию. По этим и многим другим причинам.
— Но в случае необходимости, несмотря на свои чувства, вы прибегнете к силе, чтобы получить от меня нужные сведения?
— Я не верю в ненасилие, мистер Найду.
— Неужели вы в самом деле рассчитывали, что я выдам Нкози?
— Нет. Но я надеялся, что вы внемлете голосу рассудка.
— И пойду на предательство?
— Все зависит от того, как на это смотреть.
— А как вы сами смотрите на это, мистер Ван Ас?
Карл Ван Ас почувствовал себя в странном положении обороняющегося; в отношениях между ними наступила какая-то еле заметная перемена. Власть была все еще в его руках, но роль допрашивающего перешла к допрашиваемому.
— Мы отклоняемся в сторону, мистер Найду.
— Я в этом не так уверен. Но я в самом деле хотел бы уяснить себе, для чего вы привезли меня сюда. Вы правда думали, что я все расскажу вам?
— Нет.
— Тогда для чего же?
Карл Ван Ас вспомнил ту ночь, когда он ходил взад и вперед по улице Сер-вандони, не решаясь подняться в студию Дьюба. Это был один из тех немногих случаев в его жизни, о которых не знала даже Милдред.
— Я сделал это потому, что мы — южноафриканцы, и потому, что я верю в примирение между вашим и нашим народами.
— И во имя этой веры вы предлагаете мне предать свои убеждения?
— Но ведь и вы верите в необходимость соблюдения закона?
— Оставьте, мистер Ван Ас. Не портите свою репутацию. В необходимость соблюдения какого закона? Гласящего, что сильный всегда прав?
— Это упрощение. Почему мы должны отказаться от всего, что создано нашими руками?
— А кто от вас требует отказа?
— Вы. Ваша подпольная организация домогается власти. Она не желает никаких компромиссов и отворачивается от всех наших проблем. Я вам уже сказал, что многие из нас не одобряют всего происходящего.
— Но ведь этот строй зиждется на вас; в сущности, вы — его мыслящий мозг. Без таких людей, как вы, без вашего ума и способностей озверелые фанатики апартеида не сумели бы долго удержаться у власти. Мы с вами оба знаем, что искренний сторонник апартеида — до странности легковерное и глупое существо. Именно такие люди, как вы, мистер Ван Ас, поддерживают и укрепляют этот строй. Вина лежит прежде всего на вас, и вы сознаете это. Вы пытаетесь заглушить в себе чувство вины; некоторые из вас ухаживают за цветными женщинами или пользуются добрыми услугами так называемых «туземок», но вы сознаете свою вину, и мы знаем, что вы сознаете. Вы понимаете разницу между хорошим и плохим, между добром и злом, и никакими логическими умозаключениями вам не заглушить сознания своей вины…