Когда я вернулась к своему тюремщику, он лишь взял меня за локоть и тихо произнес:
- Умная девочка!
Сопроводив меня в хижину, оставил в покое, отойдя к своим бойцам и о чем-то тихо с ними шептался. Краем глаза я заметила встревоженные переглядывания Ростовских. Они боялись, и это было понятно. В принципе, никто из нас троих кэпу и его людям был уже не нужен. Тащить нас всех на остров теперь не было никакого смысла. Тогда почему они не убили нас вместе с капитаном Паулино?
Было столько вопросов, и я терялась в догадках, не видела выхода из создавшегося положения, и обзывала себя дурой, потому что не попыталась бежать, когда была возможность. Если меня сейчас убьют, это не поможет ни отцу, ни Тимуру. Хотя... я не видела способа как им помочь, даже оставшись в живых.
Постепенно сквозь страх, не дающий возможность мыслить здраво, промелькнула мысль - они не знают!!! Остров еще не все. Им нужны камни, черные, ничем на первый взгляд не отличающиеся от куска угля карбонадо, которые, возможно лежат на поверхности. А если нет? И их нужно искать? На это могут уйти месяцы или годы, даже если остров невелик. Раз кэп подписался на это дело, значит, он поверил Ростовскому что я Искатель. И пока камни не окажутся в руках кэпа и его банды, я буду оставаться в живых, а, значит, у меня появится шанс спасти свою семью. И еще... Было кое-что еще, что я собиралась сделать, не смотря ни на что.
Меня подняли ближе к рассвету. Просто вздернули за плечо вверх, заломили руки и вывели из хижины. С Ростовскими поступили еще хуже - избитый Дмитрий со стонами и проклятиями был практически вытащен на порог и пинками вытолкан из хижины. Именно тогда, мельком взглянув на Бориса Ивановича мне показалось, что у него на глазах выступили слезы. Не слезы негодования или гнева, а... сожаления? Он жалел о том, во что ввязался, не подумав о жизни о благополучии сына. Не сомневаюсь, такому как он было плевать, что он подверг опасности всех, выкрал Тимура и меня, возможно, убил Марка и Алекса. Но он действительно сожалел о том, что не уберег Дмитрия.
Нас довели до посадочной площадки, где недавно вырубили деревья и кустарники, расчистив полосу для взлета самолета. Один из теней буквально вкинул меня внутрь, заталкивая в салон. Кэп держался в стороне, руководя погрузкой багажа. Его оказалось много: рюкзаки с оружием, припасами, и, судя по тому, с какой осторожностью они перемещали один из них - взрывчаткой. Мы взлетели спустя четверть часа, облетели город и самолет направился к океану.
Полет на самолете - это было больше, чем я оказалась способной выдержать. Плен, побег, новый плен, побои, голод и волнения негативно сказывались на моей психике и вестибулярном аппарате. И здесь не было заботливого Алекса, который, не смотря ни на что был всегда внимателен ко мне. Я не должна была его отталкивать... на тот момент мне казалось, что я права, а если нет? И этот человек был убит лишь потому, что я создала ему много проблем? А Марк? В чем он был виноват? За что его лишили жизни? Он был мне другом, единственным, кто когда-то поддержал, и не считал сумасшедшей. Мой Призрак... Что если я никогда больше их не увижу?
Глубоко дыша я старалась сдержать слезы. Жалость к себе не давала облегчения, но, по крайней мере, заставила время пролететь незаметно. И спустя почти три часа самолет закружился над туманной зоной, сквозь которую не представлялось возможным рассмотреть что-либо внизу. Этот туман притягивал мой взгляд, словно что-то взывало ко мне оттуда.
- Это здесь, - произнесла я, не в силах сопротивляться порыву, приникла к окну самолета.
- Ты уверена? - кэп заговорил со мной впервые с того момента, как меня вывели из хижины.
- Уверена, - я прошептала, потому что голос внезапно сел, горло сдавил тугой комок. Отец с Тимуром могли найти остров. Но кто поручится за их удачное приземление?
Несколько минут мы кружились над туманом - пилот, один из теней никак не решался сесть. Я снова встревожилась, когда кэп, разозленный неторопливостью одного из команды резко встал за его спиной и приставил к его виску пистолет. Между ними произошел короткий диалог и побледневший пилот, еще совсем молодой парень, видимо сочня смерть от пули реальнее и быстрее, чем от падения, решился рискнуть.
Мы шли на посадку, наугад, в никуда, видя под собой лишь клубы серо-белого тумана. Где-то там, внизу был остров, долгие годы скрывавший в себе гостя из далекой Вселенной, гостя, вызвавшего катаклизм, возможно, создавший весь этот остров. И почему-то у меня внезапно возникло ощущение, что после долгих странствий я, наконец, вернулась домой.
XLII
Внезапно самолет сильно тряхнуло. Я едва подавила вскрик и крепче схватилась за подлокотник кресла. Шли мгновения, мы снижались, плавно влетая в туман, через секунду нас окружала бледно-серая пелена.
- Твою мать! - до меня донесся голос пилота. Похоже, он уже пожалел о своей минутной слабости, и проклинал кэпа. Тот же с каменным лицом находился рядом с пилотом, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в металлический поручень, удерживался на ногах. Ростовские вжались в свои кресла, съехав куда-то вниз, словно прячась от стихии. Команда кэпа реагировала более сдержано, все кроме пилота, видимо понимавшего, что нам грозит, были собраны и с виду казались спокойными.
Мы продолжали лететь, когда рядом с нами что-то блеснуло и раздался гром. Пространство вокруг потемнело, в стекла забились крупные капли дождя. Сильный порыв ветра бросил нас влево, затем вправо. Похоже, найденный остров не отличался гостеприимством. Стихия швыряла маленький самолет из стороны в сторону, будто играя ним... нами. Так длилось бесконечно долго. А затем нас оглушила тишина. Гром, шум барабанящих капель, вой ветра куда-то разом исчезли, остались лишь мы и плотная темнота, рассекаемая молниями.
Сквозь резкий пронизывающий салон блеск я наблюдала за быстро сменявшими друг друга кадрами, будто из фильма-катастрофы. Людей охватила паника, и хотя никто из них не вскакивал со своего места, не кричал, все было куда трагичнее и безнадежнее. Тишина позволила понять, что двигатели самолета заглохли и сейчас мы просто парили над неизвестным местом, в любую секунду рискуя столкнуться с чем-то или просто упасть в океан.
Гул вернулся. Теперь его не могла заглушить даже музыка Странника. А сам Странник будто исчез из моей головы, оставив один на один противостоять странному и пугающему гулу. Я боялась снова оказаться в том месте, где услышала его впервые. Боялась увидеть бесконечную огненную рану на земле, услышать рев огненной стихии, готовой в любой момент меня поглотить.
Свет вернулся неожиданно. Он ослепил меня стоило приоткрыть глаза. Хотелось крепко зажмуриться и отвернуться, но что-то не позволило мне это сделать. Что-то, лежащее у меня на ногах и животе, буквально вдавливало меня в песок... песок...
Реакция была замедленной, но все же мне удалось слегка приподняться, немного скривившись от боли в спине, руках, плечах, ногах... До сих пор я и не подозревала, что у меня может настолько болеть все тело. Но мысли о боли тут же сменились ужасом, когда я поняла, что лежу на ослепительно белом песке, в нескольких метрах от наплывавших на берег волн. Голубое небо, синий океан, немного в стороне из воды торчало крыло самолета, и никаких следов серого тумана или урагана. Впрочем, людей рядом с собой я также не обнаружила. Еще не понимая, в какую сторону изменилось мое положение, я постаралась сдвинуть с ног груз, оказавшийся обломком самолета. И с третьей попытки мне удалось немного приподнять тяжелую железяку, оттолкнуть ее в сторону, одновременно стараясь отползти как можно дальше. Моя попытка не увенчалась успехом. Поврежденное бедро кольнуло болью, брюки сверху пропитались кровью, груз вернулся на прежнее место и, потеряв драгоценное время, я снова оказалась под обломком.
- Черт! - от бессилия на глазах выступили слезы. Нужно снова постараться высвободиться, но на это не было сил, а помощи ждать неоткуда. Помощь... Где все? Куда они делись? Неужели я единственная, кто выжил в авиакатастрофе? Одна... На острове, о котором никто не знает, раненая и обездвиженная. Перспектива зашибись. Все же, мое отчаяние было не настолько сильным, чтобы начать кричать "Люди! Помогите!". Пока я не истекла кровью, я должна постараться выбраться из передряги сама.