Услышав это, я вздохнула с облегчением, не предав значения словам о некой Нане, и просто начала ждать удачного момента для того, чтобы выйти из своего укрытия. Не знаю, сколько именно времени прошло, но ночь понемногу начала отступать, хотя до рассвета еще было много времени. Медленно встав, я посмотрела по сторонам и никого не увидела, после чего сделала шаг в сторону прогнившей ограды, что была где-то там, в темноте, вне зоны видимости.
Но вдруг меня кто-то схватил за ногу. Присмотревшись в темноте, я увидела полусгнившую руку, что не хотела меня отпускать. Не поверив своим глазам и решив, что просто зацепилась за какую-то ветку, я наклонилась ниже и протянула ладонь. Пальцы дотронулись до холодной влажной плоти, от которой к горлу подкатила тошнота.
– Черт, – ругнулась я, после чего понадеялась на то, что никто этого не услышал. Вокруг стояла все та же гробовая тишина. Успокоив бунтующий мозг какими-то невнятными логическими объяснениями, я с силой выдернула ногу из плена и уверенно пошла дальше. Однако кладбище, казалось, не заканчивалось, наводя этим на меня ужас. Я шла вдоль могил, всматриваясь в надгробья, чтобы понять, где нахожусь. Но когда начала дважды, трижды читать одни и те же имена, поняла, что просто-напросто хожу по кругу.
– За что мне все это? – присев на минуту, чтобы дать ногам отдых, прошептала я, но не услышала ответа, кроме неожиданно сильного шуршания опавших листьев и веток где-то неподалеку. Резко развернувшись в сторону звука, я ничего не увидела, но зато почувствовала новую волну страха и заколотившееся сердце. И вновь звенящая тишина. Медленно поднявшись, я пошла в сторону, противоположную шуршащей куче и, отойдя на приличное расстояние, быстро побежала, давая волю ногам. Не слыша за собой погони, я почувствовала минутное облегчение, несмотря на то, что кладбище все еще не заканчивалось. Перейдя из-за усталости на спокойный шаг, боковым зрением я увидела какое-то движение, но, резко повернувшись, никого не заметила. Настоящий же ужас накрыл меня тогда, когда я поняла, что движение это было замечено возле той же кучи веток и листьев, от которой я еще недавно бежала как ошпаренная. Круг замкнулся. Теперь я поняла наверняка: здесь происходила настоящая чертовщина, та, что не поддавалась логике.
Кладбище. Темнота. Одиночество. Тишина. Нет возможности закричать или позвать на помощь. Зато есть кто-то или что-то, чье присутствие ощущалось кожей. Может ли быть что-то страшнее? Оказалось, что может.
Сев на скамейку, стоящую возле одной из могил, я услышала глухой звук и не сразу поняла, откуда он доносился. Лишь когда передо мной из земли вылезли две костлявые руки, поняла, что услышанный шум – копание изнутри могилы. Посмотрев на памятник, увидела фотографию женщины, что умерла лет десять назад и была мне не знакома. Именно поэтому я без зазрения совести схватила лежащую на земле крупную ветку и начала бить ею костлявые пальцы. Что я чувствовала в этот момент? Сначала страх и дикий ужас от того, что мне приходится бороться за свою жизнь, а затем гордость за себя и за то, что смогла дать хоть какой-то отпор ожившему мертвецу. Однако моя минутная победа быстро померкла на фоне ступора, который меня обуял, когда я оторвала взгляд от сломанных костей давно умершей женщины и в сумерках увидела, как из других могил тоже начали показываться костяные руки. Я стояла и не знала, что делать.
– Это все морок, это не настоящее, – вспомнив слова цыгана, сказала я, но затем в голове всплыли и другие его слова: – Если выживет, конечно…
Но могло ли что-то ненастоящее причинить мне реальный вред? Да что я, атеистка, вообще знаю об этом? Еще недавно во мне и вовсе не было веры во что-то сверхъестественное, даже когда тряслась от страха, сидя под сосной, не смогла вспомнить ни одной молитвы, хоть и хотелось. Да, страх смерти даже из атеиста делает верующего.
Развернувшись, с веткой в руках я побежала в совершенно противоположную сторону, туда, где я входила на кладбище. Несмотря на то, что там поджидали меня цыгане, сейчас это казалось меньшим из двух зол. Однако, чем быстрее я бежала, тем быстрее мертвецы откапывались из могил. Поняв это, мне пришлось перейти на шаг.
Решив не смотреть по сторонам, из-за перенапряжения я начала тихонько всхлипывать. Вокруг же меня отовсюду было слышно шуршание листвы, медленные шаги оживших мертвецов и скрежет костей об ограду. Лишь боковым зрением я видела это все сквозь призму слез, что катились по щекам горячими каплями. Мне было страшно, но разреветься себе не позволяла, чтобы не шуметь. Поэтому, как поставленный в угол ребенок, просто тихо всхлипывала.