— У тебя всё впереди, — только и сказал он. — Ты не знаешь, как бы всё сложилось, пойди ты другим путём. В истории нет сослагательного наклонения.
Официант выставил на столик глубокие суповые тарелки и удалился. Градов освободил приборы из плена коричневой тканевой салфетки, и я невольно проследила за движениями его рук.
— Вы перестали носить кольцо? — насмешливо сорвалось с губ само собой.
Мой интерес будто бы пришёлся Евгению Александровичу по вкусу — он скрыл насмешку и, выдержав интригующую паузу, ответил:
— Я развёлся, Кристина.
— Вот как, — моё удивление было искренним и я даже не попыталась его обуздать. — Даже не думала, что такое возможно.
— Ты тоже времени зря не теряешь, — констатировал он, явно намекая про нашу случайную встречу в «Панораме».
Разговор замялся сам собой, предоставив место размеренному обеду. Мне не понравилось то, к чему мы пришли, хотя я сама подняла тему личной жизни своим неуместным вопросом про кольцо, за что и поплатилась.
— Я оплачу, — Градов пресёк мои действия, едва я потянулась к книжице со вложенным счётом.
Если честно, я не ожидала другого — привыкла к тому, что в круге моего общения в большинстве случаев оплата осталась за мужчиной. У них был такой образ мышления — отказ и попытка «самостоятельности» удостоились бы саркастичной усмешки и обиды за неуважение. Таким был мир моих коллег и клиентов.
В первые разы я чувствовала себя дико неуютно — почти также, как тогда с Андреем. Горбылёв периодически приглашал нас в один уютный паб, где мы отмечали то его день рождения, то удачно заключённый контракт, то просто выигранное дело, и все расходы брал на себя. Деловые встречи с обеспеченными клиентами или коллегами также способствовали привыканию. Постепенно я приучила себя к тому, что это абсолютно нормально, и дискомфорт ушёл.
С чего начинали, к тому и пришли — именно так я могла охарактеризовать вновь зависшее между мной и Градовым напряжение, пока мы возвращались в суд. Впрочем, с его-то стороны всё было ровно. Накручивала я себя сама.
Мы успели вовремя. Возле зала заседаний уже крутились оппоненты, будто живое воплощение «Толстого и тонкого» Чехова. Один — представитель должника «Трубтеха», второй — от «Никотех», когда-то дочерней организации «Трубтеха», на которую выведены все активы.
На удивление именно с этими представителями мы держали здоровый нейтралитет — только уважительные приветствия, без напыщенной вражды за залами суда. Впрочем, только вспомнишь, как оно и всплывёт… вот она — невысокая, с кучерявой копной тёмных волос, с вечно недовольной миной на довольно симпатичном лице… и с голосом, хуже Иерихонских труб. Юрист-представитель «Монтажного управления», которое мы в своё время пропустили в реестр требований кредиторов, но впоследствии выяснилось, что это самое «Монтажное управление» подыгрывало «Трубтеху» по всем фронтам.
— Здравствуйте, Лолита, — я елейне улыбнулась. О, это именно она одна из хозяек фразочки про цепных сук.
— Добрый день, — ответила она мне тон в тон.
— Опять будете возражать против оспаривания сделки? — задала невинный вопрос, совершенно не смущаясь устраивать шоу перед Градовым.
— А то вы не знаете, — фыркнула она и отвернулась.
Я еле-еле поборола брезгливость. Обычно мы не враждовали с другими юристами — это было глупо. Нахождение на противоположных сторонах обусловлено работой и только работой и не может стать причиной личных конфликтов. Наоборот, поддержание лояльных отношений с коллегами помогало в практике. Но на взаимоотношения с представителями «Монтажного управления» обыкновение не распространялось. С самой первой встречи они — частенько Лолиту заменял мужчина, такой же крикливый и спесивый, как и она — отнесли нас в раздел «личных врагов», не разделяя суд и отношения вне зала. Для меня это было в новинку: странно и необоснованно. Будто лично я отобрала у этой самой Лолиты еду и кров и теперь кичилась этим. Они сделали из нас и нашего доверителя — завода «Тяжмаш» — вселенское зло, только и жаждущее обобрать до нитки «честных граждан» и пытались доказать это суду.
Стоит ли говорить, что я мечтала о том, чтобы найти способ выкинуть «Монтажное управление» из реестра требований кредиторов и навсегда забывать об этих мерзких юристах, пытающихся вставлять палки в колёса правосудию. Увы, это было невозможно — мы исчерпали попытки признать поставку между должником и управлением недействительной. Да, частично мы отбили их требования, но небольшая часть всё же продолжала числиться в реестре, вызывая зубную боль.