На этот раз Кай двигает бедрами, продолжая двигаться вдоль моего тела, вперед и назад.
Я протягиваю руку и обхватываю его за плечи, разрываясь между тем, чтобы оттолкнуть его и притянуть ближе к себе.
Моя первая мысль: если я просто буду лежать, он кончит, и тогда все будет кончено. Но есть что-то в том, что он лежит на мне, каждый его сантиметр воспламеняет каждый мой сантиметр, что заставляет меня чувствовать. Не позволяет мне отключиться и установить дистанцию, которая мне всегда была необходима между нами.
Кай движется вновь, и я вскрикиваю, на этот раз скорее вздыхая, чем хныкая.
Это разрушает чары. Он приподнимается на руках, оказываясь надо мной, но не касаясь, за исключением того места, где я все еще обхватываю его бедра ногами.
— Возвращайся в постель, Роуз, прежде чем я сделаю что-то, о чем мы оба пожалеем.
11
КАЙ
Каждый новый взгляд на Роуз, каждое новое прикосновение к ее коже, каждое вкушение ― еще один камешек в пруду, медленно отягощающем меня. Мне нужно прекратить это, прежде чем станет слишком поздно и я разрушу нас обоих. Роуз все еще спит, когда я тихо прохожу мимо ее закрытой двери и иду в тренажерный зал.
Я с головой погружаюсь в тренировку, как я обычно делаю, когда испытываю стресс, но в этот раз ничего не получается. Я разворачиваю вишневую Тутси Поп, надеваю наушники и сосредотачиваюсь на жжении в мышцах.
Прошло три дня с моего последнего прикосновения к ней. Надо отдать ей должное, Роуз воспринимает это лучше, чем в прошлый раз, и я не давлю на нее, как обычно. Черт, она наверняка радуется перерыву.
Сделав столько отжиманий, что у меня отказывают руки, и я падаю животом на мат, я расслабляюсь, позволяя себе провалиться в резину и привести дыхание в норму. Я закрываю глаза, и тут же на меня обрушивается ее запах. Так сильно, что мне нужно открыть их вновь и поднять взгляд, чтобы убедиться, что она не стоит в дверном проеме.
Конечно, нет. Она никогда не ищет меня первой. Ну, может, если бы она хотела накричать на меня.
Перевернувшись, я провожу руками по поверхности своей эрекции. Роуз оставалась в том же состоянии с тех пор, как я проснулся и проигнорировал ее. Я не могу переступить эту черту с ней, потому что назад дороги не будет. Ни для одного из нас.
Я медленно провожу рукой по своей длине, все еще надежно скрытой в шортах. Если бы она не была столь сломлена, если бы Роуз не прошла через столь многое, я мог бы предложить ей соглашение. Обоюдное удовольствие для друзей.
В моей голове это звучит здорово, но в реальности я знаю, что если прикоснусь к ней, то уже никогда не смогу остановиться. Особенно когда я чувствую, как ее маленькое крепкое тело обхватывает меня. Как Роуз произносит мое имя, когда кончает. Я представлял себе это больше раз, чем хотел бы признать, за последние пару дней.
Как мне выкинуть ее из головы, когда она словно поселилась там? Ее запах, тихая походка ― все это. Это абсолютно нелепо, учитывая, как мало мы знаем друг о друге. И что Адриан и Валентина оторвут мне голову, если я обижу Роуз.
Я принимаю сидячее положение, оставляя в покое ноющий член, чтобы вновь перекатиться на живот и начать отжиматься. Я успеваю сделать лишь несколько отжиманий, прежде чем мои мышцы полностью отказывают. Я стираю пот со лба и тяжело поднимаюсь на ноги, бедра все еще ревут из-за вчерашней тренировки.
В тот момент, когда Роуз проходит мимо двери, я чувствую ее ― запах чистых простыней и нагретой солнцем лаванды. Я вытаскиваю наушники и прислушиваюсь к тому, как она делает себе миску хлопьев.
Остается всего несколько дней до встречи с помощником, чтобы пополнить запасы. По крайней мере, по части скоропортящихся продуктов.
Я пытаюсь представить Роуз на кухне, но затем решаю выйти и просто посмотреть, что она делает. Мы в той или иной мере избегали друг друга с момента нашего прибытия. Она не виновата в том, что я хочу нагнуть ее над стойкой и заставить прокричать мое имя.
Она сидит на той самой стойке, о которой я фантазировал, болтая ногами, но не позволяя им удариться о нижние шкафы. Я улыбаюсь и окидываю взглядом длинную линию ее голых ног.
— Веселишься?
Роуз подпрыгивает и проливает молоко для хлопьев себе на руку.
— Какого черта? Не подкрадывайся ко мне так.
Я кладу наушники в карман и опираюсь на холодильник.
— Я стоял здесь пять минут. Тебе следует быть более внимательной.
Нахмурившись, Роуз вытирает полотенцем руку и возвращается на свое место на стойке.
— Прошу прощения, но я пытаюсь наслаждаться завтраком.
Я позволяю своему взгляду задержаться на ее лодыжках, на краях ее голых бедер в пижамных шортах, на выпуклости ее грудей без лифчика.
— Не дай мне остановить тебя.
На этот раз взгляд Роуз не такой свирепый, и я замечаю в ее глазах намек на страх.
Это мой сигнал вернуться к тренировкам. Я уже собираюсь вставить наушники в уши, когда кто-то стучит в тяжелую деревянную входную дверь домика.
Я смотрю на застывшую с широко распахнутыми глазами Роуз.
— Кто это?
— Откуда мне, черт побери, знать? Я не вижу никого сквозь чертову дверь. — Этим я заслуживаю взгляд с ее стороны, который тут же возвращаю.
Стук раздается вновь, и я тянусь к верху холодильника и нащупываю кобуру, которую я там спрятал в наш первый день в домике.
— Что это? — шепчет Роуз.
Я достаю 9-мм пистолет и держу его направленным в пол.
— А на что это похоже?
Она спрыгивает со стойки и подходит ко мне у входа в кухню.
— А мне можно пистолет?
Я пригвождаю Роуз еще одним взглядом.
— Что? Нет, конечно, нет. Оберегать тебя ― это моя работа.
Она ставит миску с хлопьями на стойку и скрещивает руки под грудью.