– Они его убили? – спрашивает полковник, не сводя взгляда с сына.
Зак не отвечает ей, его взгляд против приказов разума направлялся не на гроб отца, а немного правее – на склеп. Закари мысленно просит отца присмотреть за его ребенком. Он не верит в другой мир, в то, что люди как-то возрождаются или же приобретают бессмертную душу, но предпочитает думать, что его ребенок всё же где-то существует. Однажды Зак пытался понять, почему отказывается принимать смерть сына и понял, что ни один родитель не сможет смириться с этой утратой. Это невозможно. Это выше сил смертного человека.
Не получив ответа, полковник отворачивается от детей, и уходя, бросает:
– Я думала, Зейну хватит смелости прийти хотя бы сюда.
Эта случайная фраза была вовсе не случайной. И полковник и Закари оба знали об этом. Полковник пыталась понять, где её младший сын, но по лицу старшего было невозможно ничего прочесть. Так она и уходит к своей машине, не получив ни единого ответа, но внутри полковника начинает зарождаться злость. Злость на тех, кто посмел причинить фатальный урон единственному человеку во всем мире, который любил её безвозмездно.
Ведь даже чудовищу необходима капля любви и преданности.
Глава пятая
Будь проклят этот снег!
Ненавижу!
Гребаная погода!
Останавливаю мотоцикл, потому что слишком далеко уехала от автобуса. Почему они едут так медленно? Мне нужно убираться от базы номер девять как можно дальше и быстрее, но мой новый балласт этому не способствует.
Остановилась, а вот Волк пронесся вперед со скоростью пули. Оборачиваюсь и вижу, что автобус и вовсе не едет.
Какого хрена? Поворачиваю обратно и выжимаю тормоз у самой двери, она тут же открывается, и оттуда на меня смотрит изуродованное лицо Кортни.
– Бензин кончился. Совсем.
Я готова выть похлеще волка.
Мои канистры почти пусты. Слезаю с байка, ставлю его на подножку и поднимаюсь в салон автобуса. Дверь за мной закрывается, и я смотрю на испуганные лица девушек.
Это мой геморрой. На хрена они мне нужны? С какой стати я должна заботиться и оберегать их? Но они смотрят на меня так, будто я знаю, что делать и как поступать. А я ничего не знаю. У меня абсолютно нет мыслей на их счёт.
Нахожу взглядом Лексу.
– Мы с тобой поедем в город, найдем топливо и вернем…
Мне не удается договорить, Фиби соскакивает с места и, держа в руках автомат, отрицательно качает головой.
– Ты не вернешься тогда…
– Что? – переспрашиваю я.
Фиби прочищает горло и говорит достаточно громко, чтобы после её фразы поползли шепотки.
– Если ты заберешь свою сестру, то тебе не будет резона возвращаться за нами.
А ты не дура. Совершенно новым взглядом рассматриваю девушку, которая недавно взорвала школу с приличным количеством людей внутри. Она совсем не проста и в её глазах я вижу одно – желание жить. Достойное желание в наше время. Полезное.
– Хочешь поехать со мной? – спрашиваю я у Фиби.
Её глаза мгновенно начинают сверкать, словно я предложила ей нечто поистине ценное, я же надеялась на её незамедлительный отказ.
– Да.
Она отвечает даже не подумав, что в автобусе намного безопаснее, чем снаружи. В городе нас может ожидать что угодно… кто угодно.
– Тогда возьми у кого-нибудь куртку, иначе окоченеешь.
Пока Фиби разбирается с одеждой, я сажусь на корточки в проходе и смотрю на Лексу.
– Как ты?
– Нормально. Когда мы уже пойдем за Доми?
Этот вопрос моментально отправляет меня во времена, когда она просила меня вернуться за Зари. Тогда я этого не сделала, потому что не хотела рисковать близкими ради неизвестного мне парня, а сейчас я не сделаю этого, потому что Доми нет.
Взгляд сестры настолько открытый, что я не вижу там ни единой капли безумия. Но будь так просто распознать больной рассудок, то раньше все психбольницы были бы переполнены. Ведь так?
Мы обязательно поговорим с Лексой, но не сейчас, тут слишком много посторонних ушей. Предполагаю, что сестра не смирилась с потерей сына, но я не позволю ей слететь с катушек, она нужна мне, ведь кроме Лексы, у меня больше никого нет. Я не готова отказаться от неё. Мы выпутаемся вместе. Сейчас слово "сестра" значит для меня куда больше, чем когда-либо.