Камерон Стелла
Во власти желания
Стелла КАМЕРОН
Во власти желания
Перевод с английского Т.В. Трефиловой
Анонс
Аристократ Макс Россмара и дочь бедного фермера. Керсти Мерсер в детстве были неразлучны. Повзрослев, Макс едет в Лондон.
Проводит много лет, и, пресыщенный жизнью в высшем свете, он возвращается в свое поместье. Что сулит ему новая встреча с Керсти?
Сумеет ли блестящий повеса покорить сердце неприступной красавицы? Сможет ли детская дружба превратиться в безумную, страстную любовь?
Шотландия, весна 1834 г., поместье Кирколди
Макс - так его звали с детства. Просто Макс Но он стал Максом Россмара, потому что один хороший человек спас несчастною мальчика, которого ждал лондонский работным дом - это еще в лучшем случае, - и дал ему свое имя. Он был никем, и в то же время его воспитывали как отпрыска знатного рода, воспитывали в надежде на то, что он с честью понесет родовой штандарт.
Хотел ли он назвать этот штандарт своим?
Могли искренне, всем сердцем принять тяготы ответственности? Мог ли заплатить та полученные привилегии?
Да.
И собирался ли это сделать?
Если он снова ответа г "да", то это может стоить ему самого дорогого на снеге.
Макс окинул взглядом окрестности - этот пейзаж он успел полюбить всей душой. На холме возвышался замок Кирколди - массивный, со множеством башен и зубчатым бастионом, необычайно мрачный на фоне хрустально-голубого весеннего неба.
Поместьем Кирколди владели несколько поколений рода Россмара. Теперь здесь жил Арран, маркиз Стоунхейвен, старшин брат его отца.
И Максу - мальчишке, когда-то запускавшему руку в чужие карманы в Ковент-Гардене <Лондонский рынок.>, - разрешалось гулять по этому замку совершенно свободно, словно он был здесь рожден.
Холодный воздух, насыщенный запахом дрока, напоминал о зиме. От резкого ветра, растрепавшего волосы, слезились глаза. Он повернулся спиной к холму Кирколди и окинул взглядом скромную ферму, где жили Роберт и Гейл Мерсер с дочерью Керсти и сыном Ниллом. Керсти была там, в доме.
Он знал. Он всегда чувствовал, когда она рядом. Она тоже скоро почувствует его присутствие, если уже не почувствовала.
Роберт Мерсер тоже был рядом. Он стоял возле курятника и украдкой наблюдал за Максом - беспокоился за любимую дочку, которую мог обидеть знатный мужчина.
Макс никогда бы не обидел свою милую Керсти, даже если бы у него была такая возможность. А возможность была.
Стараясь ступать как можно осторожнее, он вошел в домик фермера.
Каждый раз, когда он на нее смотрел, на него обрушивался шквал чувств. Он был не так глуп, чтобы искать природу этих чувств исключительно в высоких сферах, - мальчик вырос и превратился в мужчину.
Керсти, склонившаяся над кухонным столом, стояла спиной к нему и что-то тихонько напевала.
Макс пересек кухню н остановился за спиной девушки.
Солнечный свет, струившийся в открытую дверь, создавал ореол вокруг ее светло-русых волос; она заплетала их в косы и укладывала на макушке короной. Несколько колечек-локонов падало сзади на ее изящную шею. Макс, смотревший на девушку как завороженный, внезапно ощутил прилив желания.
На ней было простенькое платье в сине-белую клетку, но даже в нем Керсти казалась необыкновенно красивой. Стройная и изящная, она не унаследовала от матери золотисто-рыжие волосы, однако в ней ощущалось та же внутренняя сила, которой обладала и симпатичная хрупкая Гейл.
Макс невольно сжал кулаки - он вспомнил слова Роберта Мерсера, сказанные десять минут назад.
- Мастер Макс... - проговорил отец Керсти, снимая свою старую шерстяную шляпу, - Мастер Макс, я, конечно же, не вправе это говорить, но вы сделаете мне одолжение, если оставите мою девочку в покое. Вы уже не мальчик, которому надо поиграть и поребячиться. Вы джентльмен. К тому же родственник хозяев этого огромного поместья. Моя девочка.., она не для таких, как вы.
Мысль Роберта Мерсера была ясна: он боялся, что Макс, воспользовавшись своим положением, обесчестит его дочь.
Кроме того, он, очевидно, догадывался, что детская дружба Макса и Керсти переросла в нечто большее, и не одобрял этого. Да и отец Макса едва ли это одобрил бы. Что ж, Роберт Мерсер прав. Нынешние отношения Керсти и Макса трудно было бы назвать детской дружбой, но молодому человеку все-таки хотелось большего.
Да и какой он джентльмен? Он незаконнорожденный, приемный сын Струана Россмара, виконта Хансингора.
- Не подкрадывайся, Макс Россмара, - сказала Керсти, не глядя на него. - Я чувствую, что ты стоишь здесь и смотришь на меня.
Еще бы! Они часто признавались, что чувствуют друг друга даже на расстоянии. Вот только он не говорил Керсти о том, что иногда просыпается ночью и тянет руки в темноту, чтобы. заключить ее в объятия.
- Ты чем-то расстроен? - Она вытащила руки из тазика, наполненного мыльной пеной, и повернулась к нему лицом.
Макс улыбнулся - он часто улыбался, когда смотрел в ее. поразительно яркие голубые глаза.
- Нисколько, мисс Мерсер. Я ничем не расстроен. Только озадачен. Почему это вдруг разумная шестнадцатилетняя девушка без всякого толку возится в тазике с водой?
Керсти слегка порозовела и откинула с лица прядь волос..
- Толк есть во всем, мистер Россмара. Если бы у вас были. глаза, вы бы поняли, что я занята важным делом.
Ее чуть хрипловатый голос звучал так, словно она с трудом удерживалась от смеха.
- Вот как? - Макс подошел ближе и склонился над тазом.. - Там что, злые водяные? Ты купаешь водяных?
- Нет, - хихикнула девушка. - Я пускаю мыльные пузыри. Только не смейся, а то я заплачу.
Он выпрямился и внимательно посмотрел в ее светившиеся умом глаза. Макс был старше Керсти, и он, по настойчивой просьбе девушки, научил ее читать, считать и обучал всему, что знал сам. При этом она поразительно быстро все усваивала. Керсти училась в местной школе, но ей было мало школьных знаний, она хотела знать больше.
Макс никогда не целовал Керсти. Ему часто хотелось поцеловать ее, но, глядя в доверчивые глаза девушки, он всякий раз удерживался от этого. Неужели они так никогда и не поцелуются? Неужели никогда не познают даже та кую маленькую интимную радеть.
- Ну что? - спросила она, чуть нахмурившись, - Ты будешь надо мной смеяться?
Макс склонил голову к плечу, любуясь ее прекрасным лицом.
- Я никогда не буду над тобой смеяться.
Он взглянул на губы девушки и понял, что не должен ее целовать, ибо, сделав это, утратит право принимать решения, направляющие их обоих.
Не сводя с него глаз, Керсти подняла руку и, сделав пальцы колечком, легонько дунула на них. Из мыльной пены вылупился подрагивающий пузырек, радужно окрашенный лучами солнца.
Макс в восторге смотрел на сложенные а трубочку пухленькие губки.
- Загадай желание, - прошептала девушка-- Ну же, Макс, загадай желание и дунь на пузырь.
- Желание?
- Да. У нас всегда есть какие-нибудь желания. Дунь скорее, пока он не лопнул.
Макс закрыл глаза и дунул. И тотчас же почувствовал на своем лице мелкие брызги.
- Что ты загадал?
- Я думал, это нельзя говорить, Ее губки дрогнули.
- Думаю, ничего страшного не случится, если ты расскажешь мне о своем желании. Это будет наш секрет, согласен?
Макс же думал совсем о другом. О том, что ему двадцать два года, и что он влюблен в шестнадцатилетнюю Керсти, и что это самая сладостная пытка на свете.
- Я тоже думаю, что ничего страшного не случится, - сказал он наконец.
- Тогда скажи, что ты загадал, - улыбнулась Керсти. - Макс скажи, пожалуйста, - упрашивала она.
- Я заедал, чтобы время остановилось. Чтобы остановилось прямо сейчас. Мне хочется вечно стоять здесь, рядом с тобой, хочется вечно смотреть на тебя.
Улыбка девушки померкла. Она судорожно сглотнула.
- Ясно, я поняла. - Она действительно все понимала. - Ты пришел сказать, что опять уезжаешь?
- На несколько месяцев. Отец и дядя Арран хотят, чтобы я поучился в йоркширских поместьях. Там урожаи выше, чем здесь. Мы хотим перенять их опыт.