История этой местности так же своеобразна и неповторима, как ее вид. До сих пор еще стоят здесь безмолвные, но красноречивые свидетели бурных событий далекого прошлого. Так, идя вдоль самой южной гряды скал, можно увидеть, что поверхность одной из них обработана и представляет собой высокую, около 4 метров, закругленную стелу.
Верхняя треть стелы занята рельефом: в центре композиции помещен жертвенник, по сторонам его изображены одинаковые группы — фараон, царица и две царевны молятся солнцу. Оно сияет над жертвенником, посылая свои лучи молящимся. Каждый луч — это рука, держащая древнеегипетский символ жизни — «анх». Значение сцены понятно всем: божество дарует жизнь своим поклонникам. Ниже рельефа поверхность стелы покрыта ровными строками четких иероглифов.
Впрочем, иероглифы имеются и между фигурами на рельефе. Здесь написаны имена изображенных лиц — фараона Эхнатона, царицы Нефертити, их дочерей Меритатон и Макетатон. Есть и имя бога солнца — Атон.
Огромная надпись гигантского памятника местами повреждена — свыше тридцати трех веков уже выдерживает она налеты ветров, песчаные бури, резкую смену температуры дня и ночи. Однако несмотря на отсутствие ряда знаков и даже целых фраз, мы можем узнать из текста интереснейшие факты: как и почему фараон Эхнатон построил в этом месте свою новую резиденцию — город Ахетатон, что значит «Небосклон Атона».
Пограничная стела в Ахетатоне
Мы читаем о том, что фараон появился около этой скалы на украшенной золотом колеснице, «подобный Атону, когда он восходит на своем небосклоне и наполняет землю своей любовью». Описывается «великое жертвоприношение» царя его отцу — богу Атону — «хлеб, пиво, быки, телята, птицы, вино, плоды, благовония, холодная вода, разные прекрасные овощи… И был его величество пред своим отцом… и лучи Атона на нем… И его величество сказал: „Приведите ко мне царских семеров[1], вельмож дворца и военачальников!“ И привели их тотчас же, и они распростерлись пред его величеством на своих животах, чтобы поцеловать землю перед ним».
Эхнатон торжественно возвестил им, что место для новой столицы выбрано по воле Атона: «Оно не принадлежало никакому богу, не принадлежало никакой богине, не принадлежало никакому правителю, не принадлежало никакой правительнице, не принадлежало никакому вельможе, никакому человеку».
Подняв руку к небу, фараон произнес священную клятву:
«Я сотворю Ахетатон для моего отца Атона на этом месте… которое он сам сотворил, окружив себе его горою, и он сделал в нем радость, и я буду в нем приносить ему жертвы!.. И да не скажет мне царица: „Вот есть прекрасное место для Ахетатона в другом месте!“ — я не послушаю ее! И да не скажут мне никакой вельможа и никакой начальник людей во всей земле до ее предела: „Вот есть прекрасное место для Ахетатона в другом месте!“ — я не послушаю их!
И я сотворю Дом Атона для моего отца Атона в Ахетатоне на этом месте, и я сотворю Дворец Атона для моего отца Атона в Ахетатоне на этом месте, и я сотворю Тень Ра[2] великой жены фараона для моего отца Атона в Ахетатоне на этом месте… и я сотворю себе двор фараона, да живет он, да здравствует, да будет благополучен, и я сотворю двор для великой жены фараона в Ахетатоне на этом месте, и да сотворят мне усыпальницу в восточной горе Ахетатона, и да сотворят в ней мое погребение… и да сотворят в ней погребение великой жены фараона Нефертити… и да сотворят в ней погребение дочери фараона Меритатон… И если бы я умер в каком-либо селении на севере, на юге, на западе, на востоке — да буду я принесен, и сотворите мне погребение в Ахетатоне! И если бы умерла великая жена фараона Нефертити в каком-либо селении на севере, на юге, на западе, на востоке, — да будет она принесена, и сотворите ее погребение в Ахетатоне! И если бы умерла дочь царя Меритатон в каком-либо селении на севере, на юге, на западе, на востоке, — да будет она принесена, и сотворите ей погребение в Ахетатоне!..
И да сотворят гробницы для великих видящих, божьих отцов Атона, слуг Атона[3] в восточной горе Ахетатона, и да сотворят в ней их погребения!
И да сотворят гробницы для всех вельмож и для всех людей в восточной горе Ахетатона, и да сотворят в ней их погребения!..
Если же не сотворят в ней погребений, — это хуже, чем то, что я слышал в четвертом году, это хуже, чем то, что я слышал в… году, это хуже, чем то, что я слышал в первом году, это хуже, чем то, что слышал Небмаатра[4], это хуже, чем то, что слышал Менхеперура[5]!»