– Много интересного мы сегодня услышала и многое увидели. Наш профессор начал за здравие, а закончил за упокой… Всякое бывает,– весело, насколько только возможно в данной ситуации отреагировать, учёный секретарь обратился к присутствующим, проводя широким жестом по подвалу.– Нам стоит о многом подумать на ближайшем ученом совете. Не сомневаюсь, мы найдем правильное решение. Будем считать, что на сегодня повестка дня исчерпана.
Народ стал потихоньку расходиться. Профессор Ихтиолог недвижимо стоял у стола президиума, отрешенно смотря на аквариум и, надеясь на чудо. Неизвестно, чего он ждал. Постепенно все меньше людей оставалось в подвале. Хлопнула входная дверь и вышли, казалось, все, кто хотел. Перед Ихтиологом по-прежнему маячила фигура Рыболова с одеревеневшей физиономией, изображающей вымученную улыбку. Среди оставшихся Матвей Лазаревич безошибочно определил рядом с директором круг посвященных, сплетенных в клубок, именно тех, к чьему мнению прислушивался директор и от которых, в первую очередь, зависел крен корабля, именуемый институтом. Среди них, как памятник, неподвижно стоял Рыболов, желая подольше насладиться успехом. А чего ждут остальные, подумал Ихтиолог, неужели сейчас начнется разбор моих действий?
К директору направился Рыболов, за которым услужливо последовал фотограф с сумкой через плечо и кипой фотографий в руках. Оставшиеся рядом коллеги с интересом стали рассматривать полученные фотографии.
– Вот щука лениво подплывает к кормушке,– объяснял фотограф,– а вот она несётся к карасю. На третьей фотографии мы видим явное возмущение у ее раскрывшегося рта. Щука проглотила карася с такой скоростью, что я не успел запечатлеть момент заглатывания жертвы.
Рыболов, не говоря ни слова, хмыкнул от удовольствия. Иногда, подумал он, действительно не обязательно говорить, а можно одним междометием выразить гамму чувств.
КАК ДЕЛАЮТСЯ ОТКРЫТИЯ НА СЕВЕРЕ
После знакомства с сотрудниками и обсуждения цели приезда в Заполярный филиал, Виталию Соловьеву предстояла поездка вглубь Севера, к месту исследований. Вновь прибывшего командированного поместили в утепленную будку, водруженную на шасси грузового автомобиля. Внутри она представляла собой уютно оборудованную теплую комнатку, в которой разместились стол, три кресла, снятые из салона самолета, и множество шкафчиков с инструментами на торцевой стенке, примыкающей к кабине водителя, что указывало на многофункциональность использования помещения. Соловьев бросил на одно из кресел багажную сумку, сел в другое, поерзал, устраиваясь по удобнее, и вытянул ноги. Шофер, с сопровождавшим сотрудником филиала, находились в кабине автомобиля. Машина тронулась. Чтобы размять ноги, Виталий периодически вставал с облюбованного места и выглядывал в окошечки, вырубленные в боковых стенках будки, пытаясь рассмотреть окрестность вдоль дороги и населенные пункты, изредка мелькающие по пути следования. Часа через два началась вьюга. Почернели облака. За бортом вокруг все закружилось, превращаясь в ничего не видимый клубок. Соловьев протирал окошки, но ничего вразумительного рассмотреть не мог. Машина содрогалась под порывами ветра. Ее раскачивало и бросало из стороны в сторону. Через обивку слышалось зловещее завывание ветра, перекрывающее шум мотора. Машина продолжала двигаться с прежней скоростью, несмотря на то, что трудно было разобрать что-либо в двух шагах. Неизвестно, как ориентировался водитель? Рациональным, в сложившихся обстоятельствах, оставалось выбросить из головы нахлынувшие мысли о всевозможных неурядицах, связанных с наездом на тупые предметы, заглохшим двигателем, вынужденной остановкой в безлюдье и белой смертью, и положиться на везение или опыт водителя, знакомого с трассой. Соловьев закрыл глаза и постарался уснуть. Усталость от длительного перелета на самолете взяла свое. Вскоре Виталий уснул беспокойным сном с видениями и тревожными мыслями, которые продолжали нарастать, вторя разбушевавшейся за бортом стихии. Через какое-то время он встал и, без всякой надежды увидеть что-либо, выглянул в окно. Ожидания не обманули. Он увидел то, что предполагал, то есть не увидел ничего, кроме раскручиваемого в разные стороны сплошного снега, залепляющего окно. Ни на что не надеясь, он подошёл ко второму окну, стоящему напротив. Там его ждала совершенно иная картина. По неведомому сигналу снежинки выстроились в полосы и, в обозримой глубине стройно двигались, как солдатики, вниз, по направлению к земле. Как зачарованный, Соловьев следил за необъяснимым явлением природы до тех пор, пока машина не въехала в зону непроглядного хаоса белизны. Оставшуюся часть пути он не сомкнул глаз, стараясь понять, что он лицезрел. По прибытии на место ему пояснили, что в месте, показавшимся ему чудом из чудес, находилось мощное рудное месторождение.