Очереди, как таковой, у билетных касс не существовало. Из трех окошечек, по русской традиции, как и пятьдесят лет назад, работала одна и её, родимую, штурмовали, обступившие со всех сторон, пассажиры.
– Я сейчас разберусь с билетами,– заверил на ходу аспирант, не останавливаясь и не теряя время на излишние разговоры.
Он врезался в толпу и уверенно продвинулся вперед, разрезая ее, как движущийся катер разрезает волну, лишь изредка говоря неизвестно кому: – извините! Чем ближе приближалась цель, тем заметнее падала скорость передвижения. На подступах к заветному окошечку она изрядно замедлилась. Барахтаясь на месте, аспирант сумел ухватиться мертвой хваткой за стойку, выступающую из стены на уровне колен, предназначенную, по замыслу архитекторов, для установки чемоданов под кассами. Решив, что дело сделано, Михаил посчитал остальное делом техники. В это время толпу качнуло и рядом стоящий детина, прижатый к стене, развернулся и с явным удовольствием, пользуясь моментом, локтем проехался по лицу соседа, отчего солнцезащитные очки аспиранта, слетев с носа, упали под ноги. Не отрывая правой руки от стойки, потерпевший стал шарить свободной рукой под ногами в поисках оброненной вещи. В этом интересном положении, когда голова его находилась где-то ниже колен, его еще раз пихнули сзади, отчего правый глаз ощутил болезненную остроту неизвестного колена. Несмотря на боль, аспирант не сдвинулся с места и не стал выяснять, кто является владельцем колена, а продолжил шарить по полу. Наконец рука коснулась искомого предмета. Когда указательный палец пролез в пустую глазницу очков, стало ясно, что кто-то уже успел наступить на них. Не теряя обладания, ползающий внизу молодой человек поднялся, натянул разбитые очки на нос, поскольку не нашел, куда бы их еще деть, подтянулся за стойку и засунул голову в кассу, откуда, его, без его согласия, уже никто не в состоянии был вытащить.
Перед кассиршей выросла растрепанная физиономия кота Базилио с взъерошенными волосами, скрученными, как веревка, и натянутым, как удавка, галстуком и подбитым глазом, прикрытым темным стеклом разбитых очков. Второй глаз, оставался целым и невредимым и посему не нуждался, чтобы его закрывали. Аспирант повращал здоровым зрачком перед сидящей женщиной, демонстрируя живучесть.
– Как сюда попала эта кошачья морда? – вырвалось у кассирши.
Прошло мгновенье, прежде чем она поняла, что перед ней все-таки человек.
– Что произошло с вашими очками?– поправилась она, не подумав извиниться за нелестное сравнение.
Аспирант разозлился и хотел, уподобившись персонажу из комиксов, ответить «вежливо», по-московски, что это, мол, не ваше собачье дело. Если бы он начал говорить в подобном тоне, то неминуемо вспомнил бы физиономию кота Базилио, упомянутую кассиршей в оскорбительном тоне и морду лица самой кассирши, но он жил в Научном Городке, где вежливость считалась атрибутом интеллигентности и, подавив гнев, ответил, как можно мягче:
– Не имеет значения, что случилось со мной. Не стоит вспоминать перипетии сложного пути к вашему окошечку. Лучше смотреть в будущее, а не вспоминать прошлое. Выпишите, пожалуйста, два билета на ближайший рейс до Научного Городка.
– Ах, вы из Научного Городка?! – не унималась кассирша.– Тогда многое объяснимо. Я еще не такого насмотрелась от ваших коллег, – вылив эмоции, как помои, на голову кота Базилио, она, обращаясь к молодому человеку, профессионально затараторила, объясняя ситуацию.– За десять минут до отправления автобуса маршрутный лист, подписанный кассиром в стационарной кассе, передаётся водителю, после чего билеты на свободные места продаются непосредственно в автобусе. Поспешите. Ваш автобус перегружен, поскольку предыдущий – не вышел на линию!
Рейсовый автобус запаздывал и отъезжающие нервничали. Наконец долгожданный автобус появился. Водитель, желая ускорить посадку, лихо подкатил к остановке, на ходу открыв передние и задние двери. Пассажиры бросились к входным дверям с котомками в руках в атаку, как в последний бой. Аспирант замешкался, потерял бдительность и очутился у задней двери в конце очереди. Профессор в числе первых ринулся в переднюю дверь. Учитывая возраст, его пропустили вне очереди и он, как спринтер, несмотря на годы, помчался по проходу, сметая всех на пути, желая поскорее достичь свободного места и уж, потом отдышаться. Ему посчастливилось без помех добраться до кресла в салоне и успеть занять рядом еще одно место для своего попутчика, положив для надежности рядом портфель, с которым никогда не расставался.