Малышня путалась под ногами, но уже присматривалась к будущим сражениям. И потом, выросшие мои однодворцы показали, чего стоило такое дворовое воспитание. Когда мама с моим маленьким сыном вынуждена была несколько месяцев прожить в нашем доме без меня, ей ни разу не дали сходить за водой. Как только кто-то видел у нее в руках ведра, немедленно забирали и приносили прямо на подставку. Наши соседи Глушковы каждый вечер приходили поиграть с моим маленьким сыном. Когда у них родилась своя внучка, они стали появляться реже. И мой ребенок перед своим трехлетним юбилеем на вопрос, что он хочет в подарок, не задумываясь, ответил: «Тетю Клаву и дядю Васю!».
Важную воспитательную функцию выполняли дрова. Пилили бревна двуручной пилой. Для этой цели нужен был напарник. Помощники были не только из числа родственников, но и из свободных соседей, в том числе из старших ребят. Когда кто-нибудь видел, что подросток идет мимо одинокого пильщика с бревном на козлах, раздавался удивленный и укоризненный возглас: «Ты что это? Не видишь, что дядя Шура один пилит?» Это было немедленным приказом к действию. Складывать поленницы привлекали детишек и помоложе. Это было нормой.
И теперь, когда я иду домой между многоэтажками и вижу толпы машин, которые только в подъезды еще не проникли, то начинаю сомневаться в полезности прогресса. Конечно, вода, даже горячая, теперь «в стене», дрова не надо пилить и колоть, свет зажигается движением пальца, чайник кипит за 3 минуты. Но мы не знаем соседей даже на лестничной площадке. Детей во дворе нет. На детской площадке стоит джип. На газоне в два ряда иномарки. Где бы могла играть детвора? Наше будущее сидит, уткнувшись в компьютер. Виртуально бегает. Ловит. Стреляет. А подтянуться на турнике не может ни разу. И говорить разучилось. Не с кем и негде и надобности нет.
Даже обыкновенная драка получила характер нападения шакалов – вдесятером на одного. И какую же мы хотим получить армию? Ведь в 20 веке про хулиганистых ребят говорили: «Вот подожди, сходит в армию, человеком вернется». И правда, возвращались людьми. Желающие учились во время службы. Это поощрялось, им создавали условия. А офицерский состав занимался воспитанием и обучением солдат, а не поручал это уголовникам для облегчения своих обязанностей. Их устраивает дедовщина, и именно они ее поддерживают всеми способами.
Кстати, с судимостью в армию не призывали, и это было сдерживающим началом для молодых парней. Они боялись попасть в поле зрения милиции. А не сходить в армию было стыдно. Особое значение военная служба имела для деревенских ребят. Они после демобилизации получали паспорт. Следует напомнить, что в России крепостное право закончилось не в 1861, а в 1964 году, когда колхозникам, наконец, стали давать паспорта. Армия была выходом для парней, а девчонок мы спасали другим способом: устраивали прислугами в 15ти летнем возрасте. Порядочные хозяева прописывали их, обычно позволяя учиться по вечерам. В 16 лет девчонки получали паспорт и либо оставались еще поработать, либо уходили в общежитие и уже устраивались по своему усмотрению.
В эпоху социализма было немного коротких периодов без тотального дефицита. Чаще всего полки магазинов были пустыми. В моем раннем детстве их заполняли решетами, коромыслами, кукольными головками из папье-маше. Я пишу это без всякой иронии. Однажды мне такую головку купили, а я ее уронила по дороге и горько плакала. Все это я уже отчетливо помню. Дома к такой головке пришивали туловище и конечности, одевали в платье, и получалась кукла. Вероятно, и здесь было рациональное звено – учились выходить из любого положения, и развивалась творческая жилка.
Я вспоминаю, как во втором классе дома у моих подруг Казаковых мы устроили целый кукольный театр в табуретке, где разместили сцену, сделали кукол из проволоки, бумаги и тряпок, занавес – из платочка, а освещение из лампочки, вставленной в отверстие на сидении. И поставили андерсеновского «Свинопаса». Потом для представления себе сшили костюмы из старых газет. Это было, когда мы учились в начальной школе.
Для приема гостей или праздника надо было суметь испечь торт без масла, или без яиц, или без сахара и даже пироги без муки, для чего брали вермишель, долго растворяли ее в воде, добавляли дрожжи, получалось тесто, а далее – по алгоритму. При плановом хозяйстве никогда нельзя было предугадать, что исчезнет завтра. В войну мы делали торт из тертой морковки и украшали его морковными же кружочками.
В редкие периоды относительного благополучия все было на высоте. Я с ностальгией вспоминаю моих знакомых и друзей – коренных пермяков. Это была целая культура. Народ основательный, немногословный чрезвычайно порядочный. Недавно я прочла очень интересную книгу Е.Туровой «Кержаки», и мне пришло в голову, не было ли их среди моих знакомых. Узнать это было невозможно. Принадлежность к определенному слою общества, тем более к религии, тщательно скрывалась. Об этом нельзя было даже спрашивать. Кроме того, Пермь издавна была «местом не столь отдаленным». В нее несли свою культуру не только преступники, но и выдающиеся люди. Получилась удивительная смесь. Я имею в виду так называемый средний класс и интеллигенцию. Вся эта цивилизация невозвратно ушла, еще раз претерпев изменения во время войны, когда в эвакуацию к нам вынесло волну новых людей, части из которых уже некуда было вернуться, и они остались в городе.