Этот новоприбывший, которому Август любезно, но с некоторым принуждением улыбнулся, уже по внешности был похож на высокого сановника. Был это действительно не так давно привезённый сюда из Вены наместник, князь Эгон Фюрстенберг. Красивый мужчина, очень тщательно одетый, имел он загадочное выражение лица, больше старался показать уверенность в себе, чем главенствующую силу. Какое-то беспокойство выдавалось в движениях и выражении лица. Король поспешил его тут же спросить о каком-то текущем деле, касающемся города… а Флеминг, договорившись с господином взглядом, поклонился и выскользнул.
Прямо из замка полковник, не садясь в карету, которая его ждала, направился к Замковой улице. Дом, в который он вошёл, относился к строениям, соединённым с дворцом курфюрста; его занимал один из приближённых любимцев и придворных курфюрста… но стоящая коляска, грязная, наполовину разгруженная, позволяла догадываться о недавно прибывшем сюда госте.
На первом этаже Флеминг встретил слуг в польских одеждах… Миновав приёмную, полную челяди, в зале, которую отворил, он чуть ли не на пороге встретил уже идущего навстречу мужчину.
Тёмный костюм, по крою католических духовных лиц, так странно был перекроен и одет, что нельзя было с уверенностью сказать, к какому сословию принадлежал его обладатель: к светскому или духовному. Маленького роста, кругловатый, пухлый, с гладко выбритым и полным лицом, с чёрными живыми глазами, с выпуклыми губами и широко, тупо подстриженной бородой, из-под которой уже выглядывал подбородок, с постриженной головой, на которую довольно неумело был скорее наброшен, чем надет, парик, незнакомец приветствующий Флеминга безвкусным французским языком, казалось, очень ему рад.
Флеминг пытался ему улыбнуться… Поздоровавшись с некоторой спешкой, особенно со стороны пухлого господина, они отошли от двери к окну, шепчась и взаимно любезничая.
Прибывший, который постоянно неспокойно поправлял на себе одежду, живостью не уступал Флемингу.
– Значит, буду иметь удовольствие видеть его величество? – спросил он наконец.
– Как только отделается от текущих дел, епископ, – ответил Флеминг. – Не хотите, чтобы тут знали о вас?
– Излишне! Не годится, чтобы о том говорили, – живо воскликнул епископ.
Был это тот главный помощник нового короля в Польше, Денбский, епископ Куявский, о котором некоторое время назад вспоминал Флеминг.
– Я прибыл сюда только за тем, – продолжал тот поспешно, – чтобы договориться о коронации, удостовериться, что мы согласны, касательно людей и оборота нашего дела. Я не мог никому довериться и никого послать, хотел сам говорить с королём, выбежал поэтому из Кракова так, что не знают, где я… моё время ограничено, я должен возвращаться.
– Мы вас не задержим, – ответил полковник, – а король очень рад вам… Что слышно о Конти?
Денбский надул губы и поднял брови.
– Сомневаюсь, что он прибудет, а точно, что опоздает. Тем временем будем стараться заполучить его соратников. Курфюрст через австрийский двор и шурина должен обеспечить себе, что Собеские ему мешать не будут.
– Конти нам гораздо страшнее, – добавил полковник.
– Я не знаю, – вставил Денбский, – если бы Собеские были в согласии, были бы более опасными соперниками. Наличных денег имеют предостаточно и много старых приятелей.
– Но враждебных к нему ещё больше, – сказал Флеминг, – если Пребендовские меня не обманывают.
– Прежде всего, достаточно заполучить упёртого Великопольского, – начал Денбский, – потому что он запрёт замок перед нашим носом, не даст подойти к сокровищнице, в которой сложены коронационные регалии, а силу тут использовать не подобает.
– А ключи от сокровищницы? – спросил Флеминг.
За весь ответ епископ улыбнулся. Начали снова очень оживлённо шептаться. Разговор, должно быть, задел что-то щекотливое, потому что Флеминг горячо произнёс:
– Нужно хоть видимость законности во всём сохранить. К сожалению, во многих вещах мы будем вынуждены ограничиться ею. Шляхта недоверчивая, закричит, что мы угрожаем их свободам, а курфюрст очень усиленно желает избежать даже подозрения. В замок, в сокровищницу мы должны получить доступ, – говорил он далее, – хотя бы нам пришлось довольствоваться другой короной. Мне говорят, что, согласно старым формам и обычаям, для коронационной церемонии нужно захоронение умершего короля. Собеские нам останков не дадут! Что же мы сделаем?