Аудитория заржала еще пуще прежнего, все, кроме вечно мрачного Корень-Зрищина и самой Головиной.
— Ну держись, — разозлилась девушка.
Прошла еще минута игры в гляделки, но Головина так ничего и не осилила из меня извлечь.
— Нет-нет, — решил вмешаться Соловьёв, — Головина, послушайте, способность вашего клана — телепатия. За это ваш клан и считают париями, как вам известно, ведь никто не хочет, чтобы прочитали его мысли. И в том числе этого не хочет Нагибин.
Поэтому вы не должны злиться, Головина. Вам требуется концентрация, но без эмоций. Прогоните все чувства! Не гневайтесь на Нагибина. Отнеситесь к нему снисходительно, тогда вы сможете пребывать с ним на одной волне, а потом и проникнуть в его разум. Давайте. Спокойно, сосредоточенно. У вас получится, я уверен.
Происходящее нравилось мне всё меньше. Я уже даже пожалел, что вызвался поработать манекеном для испытаний. Мне было что скрывать, в общем-то, мои мозги почти полностью состояли из вещей, которые нужно скрывать.
А вдруг Головина действительно туда залезет?
Проблема была еще и в том, что к Головиной, в отличие от Корень-Зрищина, я никакого отвращения не ощущал. Её магия растекалась по моему телу мягко, как родная, и это было паршивым. Я понимал, что если Головина сможет взять эту магию под контроль, то с лёгкостью прочитает мои мысли, все сразу.
Я попытался ни о чём особо не думать и вообще очистить голову от мыслей, как во время глубокой медитации. Но это не помогло.
Магия Головиной вдруг резко заметалась во мне и я ощутил, как она копирует и передаёт девушке мои мысли, не только те, которые я думал сейчас, но и прошлые.
Надежда была теперь только на то, что Головина не осилит декомпилировать этот поток мыслеобразов и информации, который она из меня извлекала.
А еще можно, пожалуй, просто дать Головиной в рожу и прекратить всё это одним махом. Конечно, это будет неудобно, но всё лучше, чем быть разоблаченным в качестве лунного мага или попаданца…
Но было уже поздно. Головина вкопалась в меня до самых глубин, и на дне моей души обнаружила…
— Эй, куда лезет эта стерва? — телепатически крикнул Головиной Царь в моей голове, — Пошла вон отсюда! Это мои палаты, сука.
Магия Головиной рассеялась за мгновение, девушка в ужасе отшатнулась.
— Что такое? — забеспокоился Соловьёв.
— У Нагибина две души! — в ужасе ахнула девушка.
Соловьёв понимающе улыбнулся, так люди улыбаются, когда говорят с сумасшедшими:
— Баронесса, успокойтесь. Людей с двумя душами не бывает, как вам хорошо известно.
— Но я видела! — заспорила Головина, — В Нагибине есть кто-то еще, из другого мира…
— Вы просто неверно интерпретируете то, что увидели, — примирительно произнёс Соловьёв, — Другие миры и люди с двумя душами — это всё сказки голландских алхимиков, моя дорогая. Для русской дворянки-мага верить в подобную чушь — стыдно. Успокойтесь, прошу вас. Попробуйте еще раз…
— А может не стоит? — вмешался я.
— Да не могу я попробовать еще раз! — закричала Головина, — Я потратила весь постолярис на это заклинание. А знаете почему, профессор? Потому что это заклинание засчиталось мне, как два! А как два оно засчиталось, потому что у Нагибина два разума и две души. Что ты такое, Нагибин?
— Я? Я вроде человек и магократ, как и вы, баронесса, — попытался я успокоить разбушевавшуюся девушку, — Хотя так-то я довольно противоречивая личность. Возможно поэтому вы и разглядели внутри меня две души…
— Нагибин, не пудрите мне мозги! — рассвирепела Головина.
— Так у меня нет способности пудрить мозги, — я пожал плечами, — Мозги — это вообще-то по вашей части, Головина.
— Нагибин!
— Ладно, всё, — махнул на нас рукой Соловьёв, — Прекратите. Занятие окончено. Все свободны.
— Еще семь минут вообще-то, — заспорила Головина.
— Я отпускаю вас пораньше, — сказал Соловьёв, — Вот ваши трикоины, Головина, держите. Домашнее задание для всех одно — ешьте трикоины и кастуйте ваши заклинания. Желательно не на представителей знатных кланов и не на преподавателей. Холопов для практики можете взять в правом крыле Лицея. И не ешьте больше двух трикоинов в сутки, а то умрёте. Всё.
Я с удивлением взглянул на профессора, а потом на напоминавшую ангела черноволосую девушку. Красавица с розой ветров на клановом гербе сидела за задней партой аудитории, её Соловьёв, единственную из всех, так и не вызвал.
Забыл он про неё что ли?
— Нагибин, останьтесь, — потребовал профессор, прервав мои размышления.
Студенты покинули аудиторию, Прыгунов и Корень-Зрищин вышли последними, бросая на меня мрачные взгляды. Не хватало еще, чтобы эти два мудака подружились. Впрочем, я сомневался, что Корень-Зрищин может хоть с кем-нибудь подружиться.