Яша весь сжался от ужаса.
— На нём больше не буду, — сказал я, указав на холопа, — Неохота портить школьное имущество. Вот разве что на…
Мой взгляд упал на портрет Императора на стене, Соловьёв нахмурился.
— Не, тоже не вариант, — быстро поправился я, — Ну дайте мне что-нибудь бумажное.
Мне почему-то действительно захотелось сжечь бумагу, как будто во мне вдруг проснулась тяга к пиромании. Я ощущал, что это говорит во мне новое заклинание, оно само вело меня.
— Дайте бумагу, — обратился Соловьёв к аудитории.
Китаец швырнул ему через весь класс тетрадку, а я снова скастовал новое заклинание. На этот раз оно пошло из меня само, легко и без всякого напряга. Я даже рук не поднимал.
Тетрадка, не долетев до Соловьёва, загорелась прямо в воздухе, как птица Феникс.
Объятая пламенем тетрадь пролетела через всю аудиторию и упала у ног Соловьёва, профессор затоптал её, погасив огонь.
— Я надеюсь, у тебя там не было записано ничего важного? — спросил я у китайца.
— Поразительно, — констатировал Соловьёв, — Просто поразительно! Это то, о чём я говорил — непредсказуемость магии. Я не могу это объяснить. Можно, конечно, предположить, что Нагибин заставляет бродить сам воздух и тем самым порождает некий горючий газ… Но это уже натягивание совы на глобус, как по мне. Нет, это полноценная огненная магия. И я не понимаю, как вы это делаете, Нагибин.
— Да я сам не в курсе, — пожал я плечами, — Может тут сыграл роль исключительный талант моего наставника?
Но Соловьёву было не до комплиментов.
— Давайте второе заклинание, Нагибин! Скорее, — азартно потребовал он.
Уж что-что, а магию и её загадки Соловьёв точно искренне любил.
Во мне и правда было второе заклинание. Я ощутил его присутствие тогда же, когда появилось и первое. Я даже чувствовал сущность второго заклинания. Вот только…
— Еще тетрадку? — спросил Соловьёв, — Я вижу по вашему лицу, что вы уловили суть второго заклинания. Какой предмет вам нужен, чтобы продемонстрировать его?
— В том-то и дело, — честно признался я, — Предмет не подойдёт. Я ощущаю, что это второе заклинание можно применить только на живое существо.
— Так чего вы ждёте? — вскричал Соловьёв.
— Да, чего ты ждёшь? — поддержал профессора один из китайцев.
— Ладно, — я кивнул, выбора особо не было, — Прости, Яша. Но это заклинание требует контакта. Не полового, не пугайся так.
Я положил Яше на плечо руку, и через это прикосновение скастовал на Яшу второе заклинание. Оно мгновенно пронеслось по моей руке и стало вливаться Яше в плечо.
Яша вертел головой, ничего не происходило. Потом холоп поморщился, потом на глазах у него появились слёзы.
— Что, Яша? — спросил Соловьёв, — Что ты чувствуешь?
— Так больно, бля… — признался Яша.
Я с трудом отлепил от Яши руку, моя рука все еще странно вибрировала, по ней бегали мурашки, как будто заклинание не хотело уходить, а хотело кастоваться дальше.
Соловьёв азартно бросился осматривать Яшино плечо.
— Больно, — скривился Яша.
— Разрыв связок, — констатировал Соловьёв, — Вот это да! Готов поклясться, что это реверс лечебного заклинания клана Здравуровых. Как, Нагибин, как вы это сделали? Вы самый удивительный из всех студентов, что я видел за последние годы! Скастуете еще раз?
Но я не хотел больше ничего кастовать. Да и не смог бы, я чувствовал, что постсолярис внутри меня закончился, я больше не ощущал в себе его тонкой и загадочной природы.
Кроме того, я начинал кое-что понимать. Огонь Огневича, вредоносное заклинание Здравурова…
Ага, именно то, о чём вы подумали.
Все эти заклинания применяли на меня масоны во время драки возле памятника Пушкину.
— Всё, я закончился, — сообщил я Соловьёву, — Постсолярки больше нет.
— Похоже на то, — согласился Соловьёв, — Жаль, конечно. Но это логично. Вы съели два трикоина, и получили два заклинания. Точнее три, но ваши огненные заклинания, насколько я вижу, были половинчатыми, так что считаются за одно, вы кастовали их еще до конца не разобравшись и в пол силы.
— Может дадите мне еще трикоин? — предложил я.
— Я дам вам целых четыре, Нагибин, — согласился Соловьёв, — Но только если вы мне обещаете, что сегодня их больше есть не будете. Вам теперь нужны сутки на откат. А если вы начнете есть новые трикоины, раньше чем минуют сутки — словите очень высокую вероятность умереть от разрыва желудка или инфаркта. Вы же помните, что я говорил?
— Помню, — кивнул я, — Нельзя в сутки жрать больше трикоинов, чем у тебя ранг. Только зачем вы мне тогда даёте еще четыре прямо сейчас?