Выбрать главу

Планета лишалась магии прямо на глазах.

КАК?

Как Крокодил сделал это? Нагибин не мог полететь к Солнцу, просто не мог, физически...

Но черный силуэт зубастого Крокодила на фоне Солнца говорил сам за себя.

Силы Либератора таяли, он развоплощался...

И он понял, что нужно действовать.

Настало время ПОСЛЕДНЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ.

Красный ошейник вокруг шеи пленной Алёнки уже почти рассеялся, но богиня была изранена, она соображала с трудом.

Он успеет! Воистину, он успеет!

— СУКА! — взревел Либератор.

Он разорвал Алёну Оборотнич на куски одним ударом, даже не двигаясь с места. Либератор ведь не мог ходить, этот мир сковывал его материей...

В воздух брызнули фонтаны крови, от богини остались лишь колотые в пыль кости, лишь окровавленные ошметки кожи...

Блеснула последняя искорка черно-золотой магии, теплившаяся в девушке, но и она тут же умерла.

С богиней покончено.

Теперь Рюрик...

У Рюрика магия тоже тает!

Так и было. Магический кокон божественного ребёнка задрожал, заметался вихрями, уже через секунду он стал развоплощаться, внутри Либератор узрел черное тельце мальчика, его перепуганные золотые глазки...

— Музиш! Музиш! — закричал в слезах маленький Рюрик.

— ТВОЯ МАТЬ МЕРТВА! — заорал Либератор.

И ударил Рюрика.

Остатки кокона смягчили удар, но последнюю магию Рюрика разорвало в клочья. Черное тельце ребенка полетело в стену дворца, ударилось об неё с такой силой, что на камне осталась вмятина...

Потом Рюрик упал на землю, с переломанными костями, со свернутой шеей...

Но ВРАГ еще попискивал! Враг еще был жив!

Красная вспышка. Еще красная вспышка...

Вспышки были, а вот эффект от них отсутствовал.

Либератор терял магию, его тело начинало превращаться в жидкость, его чакры растворялись, он оплывал, как свечка...

А Павловск все падал и падал вниз, прямо в норильскую тундру, разгоняясь все быстрее.

— УБЕЙТЕ РЮРИКА! — отдал Либератор приказ громовым голосом, — УБЕЙТЕ РЮРИКА! УБЕЙТЕ ВСЕХ ДРУЗЕЙ НАГИБИНА, ВСЕХ ПЛЕННИКОВ! УБИТЬ ЕГО ЖЕН! УБИ-И-И-ИТЬ!

Радикальные масоны уже бежали к Рюрику, выхватывая кинжалы, но и у них больше не было магии...

Вот теперь всё. Последние искры соляриса на планете гасли, Либератор чувствовал это.

А без соляриса он существовать не сможет.

Стражницы освободились от его контроля, обессиленные девушки оседали на землю, ничего не понимая и не соображая.

Как же так?

КАК ЖЕ ТАК?

— Я ХОРОШИЙ! — завизжал Либератор, — Я ХОРОШИЙ! А МОИ ВРАГИ — ПЛОХИЕ! КАК ЖЕ ТАК? НЕСПРАВЕДЛИВО, НЕСПРАВЕДЛИВО!

У него больше не было тела, его каменные сапоги обратились в крошево, а сам он стал лужей дерьма и гноя в снегу...

И Либератор умер.

***

Пушкин просидел в подвале галереи Павловского дворца все последние сутки.

По крайней мере, он сам так думал. Считать время здесь было нелегко, ибо с днем и ночью творилось нечто непонятное.

Пушкин периодически выглядывал наружу через маленькое окошко, но темнота и свет сменяли друг друга на небе совершенно хаотично, без всякого порядка.

Пушкин даже сначала решил, что Либератор поломал сам ход времени. Но потом до него дошло, что дело не в этом. Либератор просто отправил Павловск в полёт, заставив город лететь через кучу разных часов поясов, метаясь туда-сюда над землей, поэтому день с ночью и перепутались.

Это подтверждалось еще и тем, что в Павловске сильно похолодало...

Связи у Пушкина не было, его смартфон погиб еще в бою за Павловский дворец. Порошка телепортации у него тем более не было. Он вообще рассчитывал на то, что они свергнут Павла Стального, а потом он поедет в бордель...

Но не фортануло, все случилось совсем не так.

О том, чтобы шариться по Павловску, который теперь кишел радикальными масонами, не могло быть и речи. Тем более, даже если Пушкин вдруг доберется чудом до края города — не прыгать же ему вниз, в самом деле...

Такого прыжка он явно не переживет. Павловск парил в километре над землей, это тебе не из окошка дворца прыгануть.

Так что Пушкин решил просто сидеть в подвале. Этому решению способствовало два факта.

Во-первых, в этом подвале хранились Императорские запасы сыра и вина. Так что Пушкин последние сутки занимался в основном тем, что слушал громовой глас Либератора, оравшего на вертолётной площадке, да еще вкушал элитные сорта сыра, запивая двухсотлетними винами с лучших виноградников Франции. Пушкин практически не просыхал, но зато был сыт, а еще Либератор своими криками плотно держал потомка поэта в курсе происходящего в мире. Так что Пушкин знал и о том, что мир встал на колени перед Либератором, и об отключении всей связи на планете, и о том, что Нагибин укрылся где-то в Гренландии...