— А что это за источники в Охранке? — спросил Шаманов.
— Хорошие источники, — ответил я, — А вообще, меньше знаешь — крепче спишь, Акалу.
Шаманов на этот раз даже не обиделся. Судя по всему, привык к моей скрытности и стал принимать её, как должное. Оно и к лучшему.
Я вообще давно заметил, что харизматичные личности, вроде меня, могут любого задавить авторитетом и заставить сожрать, что угодно. Так уж устроен наш мир, что поделать.
— А зачем вообще двойнику на троне понадобилась помощь старшего Корень-Зрищина? — осторожно спросила принцесса.
— Князь? — переадресовал я этот вопрос Корень-Зрищину, — Извольте пояснить, зачем самозванцу на троне понадобилась помощь вашего покойного батюшки? Причём настолько понадобилась, что он его даже канцлером назначил, пусть и на одни сутки.
— Я не знаю, — тяжело вздохнул Корень-Зрищин, — Я и сам не понимаю. Правда. Я не вру. Мы ведь парии, один из самых захудалых и бедных родов Империи. Наша родомагия — видеть плохое. Она даже не боевая, она бесполезна. Тем не менее, мой отец выехал в Павловск, сразу же после смерти старого Императора.
И последние три дня он всё время был рядом с Павлом Павловичем… то есть, с двойником-самозванцем. Ну, насколько я знаю. Потом самозванец пожаловал папе княжеский титул, еще Гатчину и должность канцлера. А потом… убил его! И я не знаю, зачем… Он и шефа Охранки убил, княгиню Пыталову… Мне сказали… Он сумасшедший… Просто…
Князь явно был близок к истерике, его всего трясло. Это исповедь и признание донности своего клана отняли у парня последние силы.
Я же стремительно размышлял.
Смерть мучившей меня старухи Пыталовой — это особенно интересно. Как и вся ситуация в целом, если, конечно, князь не врёт и не бредит.
Я налил из самовара стакан горячего чая и протянул Корень-Зрищину.
— Хлебните чайку, князь. Вы ведь официально всё еще князь? Титула вас не лишили, насколько я понял? Так что хлебните чайку и успокойтесь. Я постараюсь помочь вам.
— Правда? — недоверчиво спросил Корень-Зрищин.
— Разумеется, — кивнул я, но слово магократа на всякий случай давать не стал, — Но и вы должны мне помочь. Услуга за услугу, так сказать. У вас есть верные люди? Я имею в виду бойцов, желательно вооруженных, а еще лучше — магократов. Тех, на кого можно положиться.
— Нет, — обреченно ответил князь, — Никого. Мои братья арестованы, мой дядя сбежал и отказывается сказать, где он. Так что у меня никого нет. Я один остался…
— Бывает, — утешил я Корень-Зрищина, — Ладно, подожди в коридоре. Что-нибудь придумаем.
— Значит, вы поможете? Меня не арестуют?
— Я свяжусь со своим куратором в Охранке, — заверил я князя, хотя никакого куратора у меня, естественно, не было.
А если и был — то я понятия не имел, кто он.
Так или иначе, я выставил Корень-Зрищина со стаканом чая в коридор, напоследок еще сунув ему в карман мундира кусок медового торта, на случай, если ублюдок проголодался от переживаний.
Потом я достал бумажник, подаренный мне голландцем, и отсчитал пятьдесят тысяч рублей из денег, одолженных мне тем же голландцем.
Пачку купюр я протянул Шаманову:
— Иди, найди младшего Огневича и отдай ему деньги. Я обещал ему бабло за помощь, а я привык держать своё слово.
Акалу удивленно уставился на меня:
— Так это… Мы же его избили, и его батю тоже.
— И что? — парировал я, — За то, что мы наваляли сраным Огневичам — можешь извиниться, от моего имени. И деньги отдай. А если начнёт бычить — скажи, что он получит в рыло еще раз. В самое ближайшее время. И непременно сообщи Огневичу, что разбитие его рожи санкционировано моим куратором в Охранке лично. Эти Огневичи вообще не из храбрых, так что думаю, проблем не будет.
— А ты что будешь делать, пока я ищу Огневича? — спросил Шаманов.
— Будем ждать Головину, — пожал я плечами, — Эта сука определенно тоже что-то задумала.
Глава 47. Жертвенный раб
«Так называемый Мертвострелецкий бунт был воистину одним из ужаснейших событий в истории России!
В конфликт Петра I и Софии II тогда вмешался клан Мертвяковых, поддержавший царевну.
По приказу Софии Мертвяковы, используя собственную родомагию, оживили десятки тысяч мертвых стрельцов, которые в изобилии скопились на московских кладбищах.
И улицы Москвы наполнились ожившими трупами разных степеней разложения и скелетами.