— У нас ничего такого нет, — растерянно развел руками Шаманов, — Эта сущность — Царь из другого мира. Где мы здесь возьмем связанный с ним предмет?
— В таком случае ничего не выйдет, господа, — равнодушно заявил Симон, — Мне нужно привязать сущность к материальному плану. Для этого нужен «якорь», материальный предмет, причем имеющий отношение к сущности.
Шаманов глянул на меня, и его передернуло. Видимо, я уже настолько паршиво выглядел, что друг больше не мог на меня смотреть.
— Да, но барону совсем плохо. Изгоняйте тогда Царя в астрал… — не слишком уверенно потребовал Шаманов.
— Нет, — зарычал то ли я сам, то ли Царь в моей голове, я уже нас с ним не различал, — Есть предмет! В кармане мундира! Маска!
Шаманов бросился ко мне и кое-как нашарил во внутреннем кармане моего мундира маску Гришки Отрепьева, ту самую, которую я украл из кладовки школьного театра, и в которой устроил ночной погром в Лицее.
В принципе эта маска действительно была связана с Царем. Он же Дмитрий Рюрикович, эта маска именно его лицо и изображала. Разве что личина принадлежала самозванцу, а Царь утверждал, что в его мире он был настоящим Рюриковичем.
Но это были уже детали, кроме того, лучшего предмета, связанного с Царем, у меня все равно не было.
— Личина — это хорошо, — подтвердил Симон, — Собственное лицо — сильный «якорь» для привязки к материи.
Алхимик взял маску, отложил её, а потом резко склонился надо мной и сдернул с меня Амулет.
Грудь мне жечь наконец перестало, зато голова чуть не разлетелась на куски от боли.
— Ааааа… — заорал я.
Симон повертел в руках Амулет, который раскалился настолько, что уже частично оплавился, а местами стал светиться неотмирным оранжевым огнем.
— Мда, умели же делать маги Урала, — почтительно произнес алхимик, — Сейчас такого уже никто не соберет.
Симон отшвырнул Амулет Трех Огней, и тот прямо в полете взорвался, разметав вокруг себя фонтаны искр и оранжевой магии.
Несколько искр упали на черный плащ Малого, и плащ загорелся.
— Эй! Осторожнее! — Малой выругался и затоптал собственное горящее одеяние.
— Расслабьтесь, — посоветовал мне тем временем Симон, — Не сопротивляйтесь сущности. А то ваш мозг может разорвать, как вот этот ваш Амулет. Тонкоматериальные вибрации становятся все более плотными, их тональность утолщается. Не сопротивляйтесь, прекратите борьбу.
Я, разумеется, последовал совету алхимика, тем более, что сказанное Симоном было похоже на правду. Я действительно ощущал, что мои мозги близки к тому, чтобы закипеть, а потом разлететься на куски.
Царь тут же перехватил полный контроль над телом и даже попытался что-то сказать, но мой рот его едва слушался:
— А… Ао…
— Я открыл вам астральный проход, — пояснил Симон Царю, — Уходите из этого тела. Воплощайтесь в собственное. Не держитесь за старую плоть, обретите новую.
Я ощутил нечто странное, чего ни разу не ощущал прежде. Все органы внутри меня как будто умерли на мгновение, но потом заработали вновь. Нечто вроде тотальной перезагрузки.
По всему моему телу прошла темная волна неизвестной магии. Потом в сторону глины на полу по воздуху метнулось нечто едва уловимое.
— Вот блин, — выругался Малой, отскакивая в сторону.
Нечто, летевшее по воздуху, чуть не прошло прямо сквозь Императора.
Я вдруг ощутил странную легкость во всем теле. Моя обожженная грудь регенерировала, потом наступил резкий и внезапный, как морская волна, прилив сил.
Я приподнялся на кушетке и увидел, что глина на полу пузыриться еще буйнее, чем раньше. Потом глина прямо на наших глазах стала обретать форму.
Она вытянулась, потом приняла очертания человеческой фигуры. На глине проступило лицо — по-крестьянски грубая рожа Гришки Отрепьева.
— Это было просто, — доложил Симон, — Сущность, как я уже сказал, плотная. Так что она сама способна сформировать для себя тело. Это фактически тот же самый процесс, который происходит в материнской утробе, когда душа воплощается в эмбрион. Я только открыл астральный проход, все остальное сущность делает сама.
Мы все, замерев, жадно смотрели, как Царь обретает тело.
Глина на полу теперь уже была похожа на полноценного человека. Тощего, со впалой грудью и руками разной длины. Именно таким я видел когда-то Царя в загробном мире.
Через минуту глина стала светлеть, приобретая телесный цвет. На лице у Царя появились глаза, потом они открылись.
Хитрый и торжествующий взгляд этих глаз мне совсем не понравился. Царь еще до конца не воплотился, но уже явно что-то замыслил.