— Никто никогда их не считал, — ответил Симон, — Статистика если и есть — то только у Соловьевых, и они её скрывают. Но ваш вопрос можно перефразировать — сколько в мире нищих магов, которые не могут себе позволить купить евразийские трикоины?
Я вспомнил Пушкина в залатанном мундире, вспомнил Чумновскую, которая боялась тысячи рублей, вспомнил свое полуразрушенное поместье, а еще Прыгуновых, которые смогли отравить обучаться в Лицей лишь одного своего баронета из нескольких десятков…
— Их сотни тысяч по всему миру, — вздохнула принцесса, видимо, подумавшая о том же самом, — В одном Петербурге наверное тысяч десять наберется.
— И Царь сейчас соберет из них армию и захватит мир? — в ужасе спросил Шаманов.
— Вот это, кстати, не факт, — заметил я, — Дело в том, что Царь про свою связь со Слизевиком явно не знает. Он был искренне удивлен, когда его заклинание подействовало только на меня и Шаманова и провалилось на всех остальных. Это странно, и это еще больше запутывает дело, но это нам на руку. Это даст нам выиграть время, пока Царь поймет что к чему и начнет собирать свою армию слизевичных зомби-магов.
— Убить этого Царя! Найти! Уничтожить! Ик… — потребовал Малой.
Потом Государь тяжело подпер свою царственную голову рукой. Глаза у Малого слипались, он явно был близок к тому, чтобы уснуть.
Я понятия не имел, как можно так нажраться пятью бокалами пива, но Малому это удалось. Возможно, у Государя, вдобавок ко всем его достоинствам, еще и больная печень.
— Ладно, плевать на мир, — произнес я, — Меня сейчас волнует моя собственная свобода и мой организм. Чтобы помешать Царю — я сам должен быть устойчив к его заклинанию. И Шаманов тоже. Как нам извлечь этот поганый Слизевик из наших тушек?
— Никак, барон, — тяжело вздохнул Симон, — Никак. Случаев, когда магократ, отведавший Слизевик, потерял бы способность есть африканские трикоины не зафиксировано. А значит, Слизевик остается в организме навечно, на всю жизнь. И я не знаю, как его убрать, потому что неизвестно даже, что именно Слизевик делает в организме мага, и как он его меняет.
— Раз возможно изменить организм в одну сторону, значит, можно и в другую — в противоположную, разве нет? — заспорил я.
— Не факт, — Симон указал на уже спавшего на столе Малого, — Вот Его Величеству, например, отрезали в детстве палец магией. А назад этот палец вырастить никак нельзя. Возможно и со Слизевиком также, возможно он теперь с вами навсегда, барон.
— Ладно, разберемся, — махнул я рукой, хотя мне и было не по себе, — Соловьев мне ответит за то, что накормил меня своим соловьиным пометом. И информацию даст, я уверен. А вот в чем я не уверен — так это в том, что Соловьевы кормят магов Слизевиком из милосердия, чтобы те могли позволить себе дешевые трикоины. Нет, я думаю, цель в другом. Леший знает, что этот Слизевик еще делает с организмом, кроме того, что позволяет жрать африканские деревья и покоряться воле сумасшедших Царей.
— Я с вами согласен, — подтвердил Симон, — Соловьевы — странный клан. Они разработали всю теорию современной магии, по их методичкам мы обучаем всех юных магократов, по их правилам колдуем. Но про самих Соловьевых известно мало. Очень мало. Они даже свою клановую способность скрывают.
— Багатур-Булановы тоже скрывают, — заметил Шаманов, — Ну… То есть, официально скрывают, про это запрещено говорить. Но почти все магократы все равно знают, что их способность — подчинять людей.
— Про нас знают, потому что мы монархи, мы на виду, — объяснила принцесса, — А вот про Соловьевых такого не скажешь. Они всегда предпочитали быть в тени. Даже мне никогда не говорили, какая у Соловьевых клановая способность, хотя меня заставляли в детстве учить все русские кланы по гербовнику. Но обычно родомагия отражена в фамилии клана…
— Какая бы ни была у них родомагия — уверен, она состоит не в том, чтобы соловьиные трели петь, — заметил я, — Ладно, у нас мало времени.
Я обратился к князю Взвешину:
— Надо потолковать. Наедине с вами, вашей вампиршей и принцессой…
***
Мое предложение потолковать наедине, как всегда, породило бурю эмоций, причем у всех сразу.
Аленка и Симон единственные отнеслись к нему спокойно, а вот Шаманов уже в очередной раз обиделся. Причем, обиделся одновременно и на то, что я от него снова что-то скрываю, и на то, что я увожу от него его возлюбленную вампирку.
Взвешин и Кровопийцина в свою очередь стали негодовать, что я пытаюсь увести их от Государя, который нуждался в их постоянной охране. С самим Государем никаких проблем не возникло, потому что тот уже давно храпел, уткнувшись рожей в пепельницу.