Я, честно говоря, был в таком шоке, что не решился давить. Да это было и бесполезно. Кабаневич вроде уже взял себя в руки.
Он глянул на меня туманным взглядом и процедил, таким тоном, как будто я был его злейшим врагом:
— Мы будем ей платить, барон. Мы будем вообще делать все, что она скажет. Тут без вариантов. Вам ясно?
— Честно говоря, нет, — ответил я, — Объяснитесь, герцог. Мы же с вами друзья…
— Речь идет о вещах, которые нельзя доверить даже друзьям, барон, — произнес герцог, — О страшных вещах. Произошло нечто непоправимое. Если у вашей Аленки черно-золотая аура — это значит, что тысяча лет работы пошла коту под хвост, буквально.
— Да что вы несете? Вы хотите сказать, что эта Аленка — реинкарнация Рюрика, или что вообще…
— Она не реинкарнация Рюрика. Она намного хуже, — голос у Кабаневича дрогнул, — Выясните о ней все, что можете, Нагибин. И сообщите мне. Поймите меня правильно, тут речь уже идет не о наших пилюлях, речь идет о спасении мира.
— Аленка угрожает миру? — я аж присвистнул, — Прикольно. Моя холопка может уничтожить мир. Объясните подробнее, герцог, тогда я смогу вам помочь… эм… спасти мир.
— Я не могу ничего вам объяснить, на мне обеты и клятвы, подтвержденные словом магократа, — отмахнулся герцог, — Могу лишь сказать, что мне нужна информация о вашей Аленке. Дайте мне её, и как можно быстрее. Тогда возможно нам удастся избежать катастрофы. И не спорьте с вашим куратором. Она может убить нас всех, если захочет.
— Все настолько плохо?
— Хуже, чем вы думаете. А теперь прошу меня простить. В свете рассказанного вами я не могу присутствовать на вашей свадьбе. Я срочно, прямо сейчас должен кое-что сделать…
Не успел я ответить на это, как герцог телепортировался, оставив меня в одиночестве. Мне потребовалось минута, чтобы вспомнить, что я вообще-то шел на собственную свадьбу…
Глава 100 — Канат и хмель
«2012. 2012. 2012»
Сообщение, многократно разосланное через шифрованные каналы магограмма друг другу либеральными масонами (запрещены в Российской Империи) 4 сентября, около полудня
Первое подобное сообщение отправлено герцогом Подскоковым-Кабаневичем, подозреваемым в том, что он является Великим Мастером тайной либеральной ложи.
Некоторые из таких сообщений были перехвачены Охранным Отделением, но объяснить смысл происходящего даже лучшие аналитики не смогли.
Я стрельнул сигарету у очередного паркового садовника, который оказался французом, а потом прислонился к теплому от солнца стволу березы и закурил.
Вообще курить я давно уже бросил, но сейчас момент был слишком волнительным. Все-таки я сейчас женюсь, второй раз в жизни, но при этом первый раз в своем новом теле.
Кроме собственной свадьбы я размышлял еще и об Аленке — если уж сам герцог Кабаневич, ведавший тайны магии, пришел в ужас от цвета её ауры, значит, дело и правда серьезное.
Нужно будет, пожалуй, поспешить и скорее накопать об Аленке всё, что смогу. И ради спасения мира, и ради своих собственных профитов, чтобы поскорее вылезти из-под каблука кураторши.
Я смолил крепкий житан и сквозь свои мрачные думы разглядывал окружающий пейзаж.
Береза, к которой я прислонился, явно была той самой, возле которой мне предстояло вступить в брак. Других берез поблизости просто не было.
Берег пруда здесь оставили в естественном заросшем состоянии, возможно специально. В пруду возле берега плескались кувшинки, сам берег весь зарос высокой травой, среди которой валялись опавшие желтые листья.
Кроме березы, здесь росла еще пара тополей, а у самой воды — раскидистый кустарник. Недалеко от меня из травы вздымался гранитный постамент. Памятник на этом постаменте, если когда-то и стоял, то давно уже исчез. Даже надпись на граните стерлась, можно было рассмотреть только несколько отдельных латинских букв…
Через несколько минут на берег явились гости, которым предстояло присутствовать на моем бракосочетании, а еще виновница торжества — Головина гордо шагала впереди всех.
Пожалуй, вот сейчас её даже можно было назвать красивой. Баронесса была в белоснежном платье, длинном и воздушном, на плечи она накинула такое же белое пончо. Моя невеста сегодня тщательно накрасилась и замазала тоналкой все свои прыщи, это я заметил еще за завтраком в столовой.
Ноги Головиной украшали белые туфельки, а вот прической, в отличие от большинства невест моего родного мира, баронесса совсем не озаботилась. Её голову венчала все та же довольно жидкая коса.
Никакой фаты на Головиной тоже не было.