— В смысле? — рассвирепела Головина, — То есть я по-вашему все еще не замужем?
— Ну… — батюшка замялся на мгновение, потом показал нам экран своего смартфона с церковной метрикой, — Вот. Видите ваши имена? Видите рамку вокруг них? Она желтая. А должна быть зеленая, только тогда вы официально будете в браке. Так что вы замужем наполовину, баронесса, если можно так выразиться. И не надо так смотреть на меня, моя госпожа. Поймите, что не я ввел эту систему. Как по мне, приверженность некоторых кланов древнему язычеству в двадцать первом веке…
Поп смиренно замолчал, так и не окончив фразы. Но к нам уже подошел отец Головиной и сурово глянул на попа:
— Ну? Что вы хотели этим сказать-то, Ваше Преподобие? Хотели меня оскорбить? Хотели оскорбить аристо?
— Нет, господин. Лишь высказал мнение.
— Ваше мнение меня не волнует, — холодно ответил Головин, — И да, моя семья исповедует друидизм. Что же касается брачного контракта, то он был действительно заключен по поводу старшего Нагибина, а не младшего. И, насколько я понимаю, старшим, в том числе и Старшим клана, и наследником поместья, теперь является именно Петр Петрович…
— Да, — кивнул Петя, — Вы Аксентий Венедиктович Головин, я так понимаю?
— К вашим услугам, барон.
Головин и Петя пожали друг другу руки. А еще этот мудак Головин назвал Петю бароном. Совсем плохи дела.
— Аксентий Венедиктович, одумайтесь, — осторожно произнес я, стараясь сохранять хладнокровие, — Пусть даже у моего братца Пети и есть теперь право первородства и Старшинство в клане — он все равно выглядит, как бомж в пыльном плаще, с которым еще и таскается какой-то сумасшедший араб. Он не внушает доверия.
А меня, тем временем, все знают. У меня есть репутация, я веду дела с серьезными людьми. Вы сами видели сегодня в числе моих гостей герцога Кабаневича. И князя Корень-Зрищина, и князя Глубину.
У меня есть деньги и влияние, только я достойный муж для вашей дочери. А этот Петя неизвестно где пропадал четыре года…
Старший Головиных и правда вроде бы призадумался, вот только долго размышлять ему Петя не дал, потому что заявил:
— Я известно, где пропадал, брат. Я был в плену, первые два года. А потом я за счет своей магической одаренности и ума получил свободу и сделал карьеру при дворе одного персидского бея. Конкретно при дворе бея Кешаварза…
— Что? Кешаврза? — батя Головиной явно разволновался, — Владельца урановых рудников?
— Владельца урановых рудников, — безжалостно подтвердил мой брат, — А еще крупнейших на Ближнем Востоке плантаций опиума.
— Он врет, — тут же влез я, — Да вы поглядите на него. Он не похож на человека, который купается в золоте вперемешку с опиумом. Скорее, на нищего. Да и если он пришел к успеху в Османской Империи — то какого лешего он тогда не выходил на связь четыре года? Не складывается история-то. Он вас за нос водит, Аксентий Венедиктович.
— А зачем мне было выходить на связь, Ваше Благородие? — холодно ответил Петя, глядя только на отца Головиной, а меня игнорируя, — Моя страна меня бросила. Мой полк отправили на самоубийственное задание, чтобы потешить жадность к землям покойного Павла Вечного. Ему, видите ли, был нужен Ахваз, это такой персидский городишко, к сентябрю.
Мы попали в турецкую засаду, всех моих людей заживо сожгли маги султана, на моих глазах. А меня израненного взяли в плен.
Пленивший меня полковник-янычар предлагал штабс-генералу Меченосцеву обменять меня на сотню пленных турков, ублюдок Меченосцев отказался. Тогда я и решил, что меня больше с Россией ничего не связывает. Здесь меня признали пропавшим без вести, так что я протомился два года в плену, а потом пошел на службу к бею…
— Ну это, конечно же, государственная измена, — немедленно заявил я, — Дело Охранного Отделения.
— Вообще-то нет, — задумчиво ответил мне Головин, судя по лицу, он мучительно размышлял, — Ахваз пытались взять как раз в сентябре 2018, насколько я помню, а уже через месяц с Османами был заключен мир. Так что на службу бею ваш брат пошел уже в мирное время, когда Османы стали нашими друзьями. А право служить дружественным Государям у магократов есть.
— Именно так, — кивнул Петя.
— Да, братик, но почему ты не дал о себе знать, почему не послал хотя бы весточку, хотя бы сообщение в магограмме? — жалобно проскулила Таня, глаза у неё были в слезах, — Мы же переживали…
— Ты переживала, — безжалостно произнес Петя, — Ну и мама наверное тоже. А вот отец меня всегда ненавидел, ты это знаешь. Саша всегда был его любимчиком, а я просто обузой…