Только Глубина при этом тонко и ехидно улыбался, а Корень-Зрищин вроде был и правда напуган.
Остальная толпа, как я теперь рассмотрел, состояла большей частью из голландцев, Кабаневичей и еще парочки полицейских в синих мундирах.
— Привет, Нагибин, — скривила свои кукольно-пухлые губки Тая Кабаневич, — У нас проблема. Твой брат ювелирку ограбил. Нашу ювелирку, которую мы крышевали.
Я сначала напрягся, но уже через мгновение вдруг понял, что грядет удача. Даже не просто удача, а прям Удача с большой буквы «У»…
Впрочем, это было ожидаемо. Мне почему-то казалось, что именно этим все и должно было закончиться, я понял это в тот самый момент, когда впервые увидел моего дорогого братца. Мы же Нагибины, хитрость и неуважение к Имперским законам — наше все.
Толстый голландец тем временем снял шляпу и поклонился мне:
— Прошу прощения, Ваше Благородие, но госпожа говорит правду. Ваш брат вместе со своим сумасшедшим слугой напали на мой ювелирный магазин, здесь, в Лицейском переулке. Они моего казака порезали. Не насмерть, слава Богу. И они украли диадему работы Фаберже, ту самую, которая сейчас украшает голову невесты вашего брата…
Я от души расхохотался.
Голландец тупо и непонимающе на меня уставился. Вышедшие тем временем из церкви принцесса, Громовищин и Шаманов с Таней подбежали к нам и присоединились к голландцу в созерцании ржущего меня.
Что происходит, они явно не понимали.
— Мой дорогой брат, вернувшись на родину, решил первым делом хлопнуть ювелирку, — доложил я, — Решение, безусловно достойное истинного аристо!
— Это провокация, — твердо и холодно заявил Петя, — Голландец врет.
Но в синих глазах брата я увидел страх.
— Так это легко проверить, — заметил я, — Что он еще спер, кроме диадемы?
— Еще нагрудный знак мага пятнадцатого ранга, — охотно сообщил голландец, — Из чистого золота. Такие я вообще продаю только после того, как проверю, что покупатель и правда пятнадцатого ранга. Ну в теории… На деле, конечно, ни один маг в ранге Ствола в мой магазин пока что не заходил. Их вообще вроде всего десяток на всю Россию… Так что ваш брат, господин, не только совершил преступление, он еще и грубо нарушил традиции русской магократии, завладев знаком, который он никакого права носить не имеет…
— Ложь, — отрезал Петя.
— Братец, а сними-ка свой плащ, — попросил я Петю, — Что у тебя там на груди мундира? Помнится, я там и правда видел нечто подобное тому, о чем толкует этот голландец…
— Я аристократ и не позволю себя обыскивать, — ответил Петя со своей обычной ледяной надменностью, но голос у него дрогнул.
— Так и мы аристократы не хуже, — бросила ему Таисия Кабаневич, которой видимо и было поручено разобраться с этим инцидентом на правах любимой внучки герцога, — И ты ограбил нашу лавку, которая у нас на контроле…
Батя Головиной вдруг ринулся вперед, прямо на моего брата, как гепард на дичь. Его синяя аура пылала, как комета, благородное лицо Старшего Головина было искажено яростью.
Перс было попытался рубануть Головина саблей, но отец невесты одним ударом кулака отшвырнул его на десяток метров.
Перс явно был неодаренным, об этом говорило отсутствие у него ауры, а также недостаток зубов во рту. Тем не менее, отлетев прямо в каменную стену Лицея и рухнув на брусчатку, слуга моего брата тут же вскочил на ноги.
Неодаренный, но явно упорный и живучий. И Пете он искренне верен.
Впрочем, все эти многочисленные достоинства персу не помогли. Казаки наконец вступили в дело, они повалили бешеного перса на брусчатку и профессионально задавили его коленями. Один из казаков даже хлестнул слугу моего брата нагайкой по роже.
— Полегче, служивые, — посоветовал я казакам, — Этот человек все же служит клану Нагибиных. Хоть он и телохранитель моего непутевого братца.
Батя Головиной тем временем добрался до Пети, последовала короткая борьба, вокруг магов заметалась темно-синяя, как ночное небо, аура Головиных, смешанная с желто-синей Нагибинской.
Но долго эта борьба не продлилась. Мой брат ударить отца своей жены не решился, а Старший Головин был просто слишком благороден для того, чтобы устраивать уличный мордобой.
Так что они всего лишь потолкались несколько секунд, а потом Аксентий Венедиктович сорвал с моего брата его дорожный плащ.
Теперь все узрели, что мундир у брата под плащом довольно несвежий, а штаны так и вовсе с заплатками. Зато на груди мундира у брата и правда красовался золотой знак, изображавший древесный ствол — символ мага пятнадцатого ранга.
— Оно, — кивнул голландец, — Вот это знак из моей лавки. Я его заказал еще три года назад в надежде, что ко мне зайдет когда-нибудь высокоранговый аристо и купит его. Это было бы отличной рекламой для моего магазинчика…
— Считай, что ты уже себя прорекламировал, сегодня, — кисло процедила Таисия Кабаневич, — Точнее говоря, промоушн тебе обеспечил брат Нагибина…
Отец Головиной тем временем сорвал золотой знак с мундира Пети, Петя не сопротивлялся. Старший Головин уставился на этот знак с такой яростью, как будто тот был самим сатаной.
В глазах у отца Головиной стояли слезы, толпа замерла, наблюдая за этой мелодрамой.
— Мразь, — выдавил из себя Аксентий Венедиктович, — Мразь! Я выдал свою дочь за вора. Ты украл диадему, и ты положил её на голову моей дочери. Моей. Дочери! Какой позор, Господи, какой позор… Я выдал дочь за лжеца, вора и хуже того… за нищего! Ты же не служил никакому бею, падаль, не служил! Отвечай…
— Нет, я служил бею, — пожал плечами Петя, — Вот только обычным телохранителем, я охранял его жен и наложниц. И платил мне бей немного, тут признаюсь…
Судя по залатанным штанам Пети, платил ему бей разве что едой или теми же наложницами, но никак не деньгами.
— Какой у тебя ранг? — завизжал Старший Головин, — Какой у тебя на самом деле ранг, ублюдок?
— Это вас не касается, — ответил Петя в своей обычной холодно-аутичной манере.
Вот чего у моего брата было не отнять, так это самообладания.
Он филигранно провел всех в церкви, да и сейчас явно боялся, но свои чувства скрывал. Я даже им восхитился. Точно Нагибинская порода! Только у моего брата Нагибинская дерзость вылилась в какую-то уж совсем запредельную отмороженность. Он, пожалуй, даже слишком Нагибин…
— Папа, ты сам можешь легко узнать, какой у него ранг, — наконец присоединилась к разборке Головина, расстроенной поведением своего жениха она не выглядела, — Мы же Головины. Мы можем читать мысли, если ты забыл.
— Я не дам никому читать мои мысли, — строго произнес Петя, — Клянусь, я убью любого, кто полезет мне в голову.
А вот теперь это уже не пустая болтовня.
Я всмотрелся в синие глаза брата и понял, что тот настроен решительно. Судя по всему, Пете было, что скрывать. И речь шла о чем-то посерьезнее, чем ограбленная ювелирка или обман отца невесты.
— Нет, это я тебя убью, — прошипел Головин, его глаза налились кровью, натурально, как у быка.
— Нет нужды никого убивать, господа, — как всегда с издевкой произнес князь Глубина, подходя ближе к Пете, — Я его и так насквозь вижу, барон. У вашего зятя второй ранг. А еще критическое повреждение корня, нижней чакры. Так что он даже полноценно колдовать не может. И никогда не сможет. Он инвалид, думаю, что это последствия войны. Такое бывает, если магу повредили чакру потоком чистой магии.
Петя не стал это отрицать, просто презрительно зыркнул на Глубину.
— Что? — взревел Старший Головин, а потом схватился за волосы, буквально, — То есть я выдал дочку замуж еще и за неодаренного? Господи…
— Да нет, почему же, — пожал плечами Глубина, — Петр Нагибин вполне себе одаренный и магократ. Но культивировать он, конечно, не сможет с такими повреждениями корня. Так что так и помрет во втором ранге…
Головин отвернулся от Пети, видимо, чтобы не убить того на месте, а потом схватил князя Глубину за грудки мундира: