Выбрать главу

Но я просто схватил девушку за шкирку мундира, потом оторвал её от пола и поднял, как котёнка. Машин мундир затрещал, на пол полетели оторвавшиеся серебряные пуговицы. Маша засучила ножками, одна из её туфлей слетела и упала Пушкину на голову.

— Нагибин, пусти! — завизжала Маша.

— Молчать! — приказал я, — Всем молчать и слушать! Я…

Я вдруг осознал, что говорю на чистейшем русском языке, хотя в прошлый раз в этой аполлонической форме моя глотка могла изрыгать лишь латынь. Видимо, очередной артефакт прокачки. А может, я просто постепенно учусь пользоваться этим божественным телом. Но не суть. Главное, что все меня понимают, остальное сейчас неважно.

— Слушайте! Я постиг первую тайну консерваторов — Тайну гавваха! — провозгласил я, — Но консерваторы погрязли в мерзости и зле. Они мучили людей, убивали беззащитных холопов, чтобы извлечь гаввах. Я же действую иначе — я исполнен благородства и сам приношу в жертву себя и свое тело, взамен получая божественную форму, которую вы можете созерцать!

Вот основа моего превосходства над консерваторами. Вот основа моего превосходства над Рюриковичами! Маша болтала про Рюриковичей, и я видел на ваших лицах страх, друзья. Но если бы вы только видели этих «Рюриковичей» — вы бы убедились в их никчемности.

Одна из них мнит себя богиней, но она лишь моя бывшая крепостная! Та самая, которую я сношал на лавке в Лицейском садике. Да-да, я настолько МОЩЕН, что сношаю богинь, что они служат мне в качестве холопок. И, клянусь, я разломаю её одним ударом своего могучего селентистского кулака!

Ибо азъ есмь Луна. Некоторые из вас наверное не знали, но сейчас я открою вам Тайну — я Лунный маг. Древняя и запретная магия покорилась мне! И первая, и вторая, и третья Тайны консерваторов покорились мне! Я Собиратель Магии, я величайший из магов явленных миру.

И Алёна Рюрикович не устоит предо мной. А её муженек, тот кто называет себя Дмитрием Рюриковичем — тем более не устоит. Если бы вы его только видели! Да он же дрищ, дрищ с руками разной длины, который пришел из другого мира и не знает, как пользоваться магограммом, не знает, как ездить на лифте! Вот они наши враги, их образ жалок…

Маша попыталась что-то провизжать, но я просто встряхнул жену, а потом продолжил громовым голосом, заглушившим бы все звуки вокруг, если бы они были, но никаких звуков не было, теперь все заткнулись, даже Маша:

— И также жалок самозванец на троне. Павел Стальной! Ха! И еще раз ха! О, я знаю, кто он такой. Он пришелец из другого мира, этот придурок мнит себя Сталиным! Знаете, кто такой Сталин? Не знаете? Ну и леший с вами. Эту тайну я вам не открою, вы еще не готовы. Но я гарантирую вам, что у самозванца на троне нет и тысячной доли хитрости или мощи Сталина. А все что у него есть от Сталина — это его отмороженность.

Но она ему не поможет. Сегодня мы пойдем в бой, друзья! Сегодня мы уничтожим Охранное Отделение, мы спасем принцессу Багатур-Буланову. Считайте, что я — тот герой, которому суждено спасти невинных жертв и покончить с тираном-узурапатором. Сегодня мы их разгромим! И мы сделаем то же самое и завтра, и послезавтра. И мы взрастим нашу МОЩЬ, так быстро, как китаец взращивает бамбук.

Ибо я обещанный герой древних саг, я — истинный Рюрик, я тот, кто выпотрошит Крокодила из древних пророчеств и спасет магократию. Я — тот, кто даст вам всем обещанную власть и богатство, и тот, кто сделает Российскую Империю великой снова.

Вот я пришёл. Но готовы ли вы пойти за мной, готовы ли рискнуть сегодня жизнью ради меня и нашего дела? Готовы ли стать новыми властителями мира? Хватит ли у вас решимости и отваги?

Я замолчал. Тишина повисла такая, что было слышно, как в одном из старых шкафов копошатся то ли крысы, то ли моль.

Моя речь, разумеется, была чистым экспромтом — готовил я совсем другую речь, менее пафосную, более конкретную. Но что вышло — то вышло. И я готов был поклясться, что вышло у меня неплохо. Некоторые фразы я нагло позаимствовал из речи Алёнки, которую та толкала консерваторам. А пафоса мне придала моя апполоническая лунная форма. Я теперь не говорил в ней на латыни, но даже на русском я говорил не так, как в своем обычном теле. Да я теперь даже мыслил иначе, как будто больше и не был человеком…

Так или иначе, но эффект оказался потрясающим. Тревоги на лице больше не было ни у кого из моих соратников, одно чисто благоговение и священный трепет.

Пушкин, стоявший на коленях, аж прослезился и тут же заорал:

— Я с тобой, барон! Я с тобой! Я готов умереть за тебя… и за бабло, конечно.

Я сурово глянул на парня, но Пушкин определенно не издевался — он просто в порыве экстаза от моей речи честно озвучил свои мысли.

— Никто не умрет, Пушкин, — ответствовал я, — Лишь наши враги будут умирать сегодня! А бабло ты получишь. Сейчас же! Но я хочу присяги от вас, от вас всех. Маша предлагала нам всем присягнуть Рюриковичам, ну что же… А я согласен! Присягнем все Рюриковичам, пусть наша ложа отныне служит Рюриковичам. Вот только нам не нужна картина кисти Репина для этого…

Я вырвал у Маши свернутую в трубочку репродукцию, которой жена изволила бить меня по морде, а потом перетер картину за мгновение в труху двумя пальцами.

От моего прикосновения бумага вспыхнула и рассыпалась пылающими сполохами, они полетели вниз — медленно и печально, как будто в кладовке пошёл огненный снег…

— Я буду тотемом ложи, а не эта картинка! — заявил я, — Мое божественное тело будет им! Ибо сейчас я открою вам последнюю великую Тайну — я и есть Рюрикович! Вы все видели меч в моей фамильной усыпальнице. А кто не видел — тем расскажут остальные. Этот меч с клеймом самого Рюрика — первый знак. Мой брат был помечен магией и самым Лешим — это второе знамение вам всем, ибо с Рюриковичами говорил Леший, и у них он всегда отбирает одного близнеца! Разве вам мало знамений? Разве моё тело, которое вы созерцаете — не последнее знамение, самое убедительное…

Я замолчал, повисла тишина, еще пуще прежней тишины. Глубина пробормотал, как во сне:

— Имеет смысл… Есть древние легенды… Якобы Рюриковичи и правда были Лунными магами, якобы всех Лунных магов перебили именно за то, что те поддерживали Рюриковичей…

И князь Глубина, казавшийся мне до этого момента самым скептически настроенным человеком во вселенной, самым натуральным образом хлопнулся на колени.

Остальные последовали его примеру — даже Петя, даже Петин перс… На ногах осталась стоять только принцесса, которая надменно озиралась.

Ну оно и понятно.

Во-первых, «нет пророка в отечестве своем». Какая жена признает своего мужа, того самого который ей сегодня ночью засаживал, богом, древним героем и реинкарнацией Рюриковича? Во-вторых, Лада всё-таки Багатур-Буланова, у неё с детства аллергия на Рюриковичей. Ну и в-третьих, младшая Арладаар — это вам не худородный баронет Пушкин, характер моей первой жены можно было охарактеризовать одним словом — «принцесса». Причем, принцесса именно в плохом смысле. Принцессой в хорошем была старшая Лада, которую нам сегодня предстояло снять с виселицы.

Так что я решил на все это забить — младшая Лада и так моя жена, от неё дополнительных выражений верности не требуется. Да и в сегодняшнем бою я планировал её пощадить и слишком активно не использовать, Лада была мне нужна живой. Мне были нужны живыми обе Лады.

А еще на колени не пала Маша, но это только потому, что я всё еще держал её за воротник мундира. Жена смотрела на меня со страхом, в котором читались слабые нотки возмущения…

Я ответил на этот взгляд своим божественным аполлоническим взором. Я сам, конечно, не видел своих глаз, но мне казалось, что мой взор свободен от любых человеческих страстей, что в нём сейчас только чистая МОЩЬ, вперемешку с торжеством и нагибом.

— Я всё поняла. Муж, — коротко и холодно выдохнула Маша.

Ох и задаст она мне жару, когда мы останемся наедине… Ну да и ладно. Она ж моя жена, так что это теперь её право.

Я аккуратно поставил Машу на пол, погладил одним пальцем по растрепавшимся волосам: