— Только бизнес, Боря, ничего личного… — улыбнулся Гусинский. — Разговор на этом считаю законченным. Коньячку?
— Да пошёл ты! — вскочил Березовский и направился на выход.
— Жду звонка, Борис Абрамыч! — кинул ему вслед улыбающийся Гусинский.
Через минуту в кабинет заглянул начальник охраны Владимира Александровича и уставился на шефа в ожидании.
— Коля, набери полковника Тарасова, и вели ему действовать по «Варианту 2».
Когда за кивнувшим Николаем закрылась дверь, олигарх хищно улыбнулся и сказал:
— Этот Балашов мне ещё условия будет ставить… Родителей ему выпустить…
Алексей, я попытался договориться с Гусинским. Он даже отозвал всех силовиков от моего основного бизнеса. На твои условия по освобождению родителей Владимир Александрович не согласился. Ты слышишь меня?
Да, Борис Абрамович. — ответил я. — А никак по-другому мы проблему с этим Гусинским решить не можем?
— Нет, Алексей. Я рассмотрел и попробовал все доступные варианты. Володя крепко держит нас за яйца. Я даже к семье обратится не могу.
— Борис Абрамович, дайте мне, пожалуйста, минутку подумать.
— Хорошо, Алексей, думай. — услышал я в трубке.
Итак, что мы имеем? Мой блеф с выставлением условия по освобождению родителей не прошёл. Что мне остаётся? Соглашаться на любые условия этого ёб…ного Гусинского и вытаскивать отца, мать и Ивана из-под стражи. Если с ними хоть что-нибудь случится, я себе этого никогда не прощу. А с Владимиром Александровичем можно будет решить вопрос так же, как и с Борисом Абрамовичем, но только чуть позже.
— Борис Аркадьевич, связывайтесь с Гусинским. Я согласен на переговоры. — сказал я, наконец, в трубку.
— Алексей, это действительно правильное решение. Там, по ходу, что-нибудь придумаем. Жди звонка.
Я положил трубку и вздохнул.
— От нас не отстанут? — поинтересовался Валера, сидящий на диване. — И Березовский не может помочь?
— Не может. — кивнул я. — Надо соглашаться на все условия этого Гусинского, выхода другого нет. А там… Посмотрим.
На следующий день приехал Казанцев. Он хоть и хотел казаться спокойным, но бледное осунувшееся лицо с тёмными кругами под глазами от недосыпа и несколько суетливые движения выдавали его переживания.
— Матанцева и меня здорово прессуют. — начал рассказывать он. — Генерала уже три раза допрашивали московские следаки. Меня только один раз. Мы с ним пока числимся «свидетелями», но этот статус может поменяться в любой момент. За нами очень плотно следят, шагу без присмотра сделать не можем. С генералом удалось переговорить, и его, и меня про наши общие дела, — Володя посмотрел на меня и Валеру, — пока не спрашивали, трясут по службе. Намекают на превышение должностных… С твоими родителями, Алексей, всё нормально, Иван от побоев оклемался. Адвокат бдит. У вас тут как?
Рассказали… Казанцев от досады весь искривился.
— Володя, передай Виктору Петровичу, чтобы не переживал. — попытался я успокоить Казанцева. — Всё решим. Потерпите. А с ментами и прокурорскими потом поквитаемся. Они мне за родителей, суки, ответят!
— У меня тоже руки чешутся. — признался он. — Пару раз уже останавливал себя, когда рука сама к табельному тянулась… Ладно, я поехал. Генералу всё передам.
Не прошло и полчаса с момента отъезда Казанцева, как ко мне в кабинет буквально ворвалась Зойка:
— Очередной спецназ на подходе. Через минуту будут здесь.
— Твою же мать! — выдохнул Валера. — Ложимся на пол, руки за голову. Лёха, и без твоих этих штучек!
Мы все трое растянулись на полу и услышали приближающийся топот.
— Поднять! — услышал я смутно знакомый голос, меня схватили за шкирку и поставили на ноги.
Принадлежность рослых ребятишек в масках и камуфляже к какой-либо из силовых структур определить не представлялось возможным, ввиду отсутствия у них любых надписей и шевронов. АКСУ ещё ни о чём не говорили, да и спецназов этих развелось… Каждый высокопоставленный дяденька прямо считал своим долгом завести себе подобный отряд, а то и не один. Так что гадать было бесполезно.
— Ордерок-то какой-нибудь покажете? — попытался улыбнуться я, хотя было совсем не до смеха. — С корявой подписью прокурора?
И тут же получил удар в живот, от которого меня скрутило, но согнуться не дали держащие за руки спецназовцы. От второго удара в район печени я захрипел, а в глазах потемнело.