Но еще до прихода Наташи прозвучал телефонный звонок. Мужской голос в трубке был мне совершенно незнаком, но спрашивал он именно меня.
— Да, слушаю. Вы не ошиблись, — отвечал я.
Незнакомец представился: Братченко Егор Михайлович из гидрометеослужбы. Он звонит по просьбе Константина Павловича Автономова. Известен мне такой человек?
— Ну еще бы! Более чем известен, — сразу разволновался я.
Дело в том, что он, Братченко, в компании приятелей провел пятницу, субботу и, считай, сегодняшнее воскресенье в Остромысовке. Они там рыбачили, а жили на бывшей станции, которую бдительно охраняет мой друг. Так вот, Константин Павлович просил передать мне пламенный привет. Что он и делает.
— Спасибо. Спасибо большое. Как он там?
Не только привет, продолжал незнакомый Братченко слегка охрипшим басом. Константин Павлович передал для меня парочку горбуш его собственного посола — семужного. Но за ними мне надо будет самому подъехать. Известно мне, где располагается управление гидрометеослужбы?
— Да, знаю.
— Ну вот, подъезжайте завтра между десятью и одиннадцатью и заберете. Седьмой кабинет. Братченко, значит.
— Спасибо. Подъеду. Как он там? Здоров? Не хандрит в одиночестве?
Мой собеседник густо и хрипло рассмеялся:
— Какое одиночество, что вы! Сейчас сезон. Рыбаков навалом. Он без гостей не живет.
— Вот как! А гости, надо думать, приезжают не пустые? — спросил я со значением.
— Вы насчет водочки? Ну само собой. Без нее не обходится.
— А сторож не злоупотребляет? — спросил я напрямую.
Братчеико закашлялся.
— Даже не знаю, что вам сказать… — вновь заговорил он. — Кстати, ждет вас в гости. Вы не собираетесь?
— Пешком далеко.
— Зачем пешком? Мы в будущую пятницу опять туда поедем. Можем и вас захватить.
— Это было бы здорово, — обрадовался я.
— Ну вот, подходите завтра за рыбехой и обговорим.
Мы распрощались. И почти сразу же поясницу пронзила острая боль. «А что, если сторожа вот так прихватит, да еще зимой?» — мелькнула мысль, когда я, постанывая, открывал дверь Наташе.
Сорокатрехлетняя Наталья Георгиевна являла собой прекрасный образец бабьей осени с устойчивой, ласковой погодой, безмятежным небом, багрянцем листвы, тишиной мирного увядания… Можно сказать, что она была полноценным августом (или началом сентября), я же напоминал мерзейшую пору позднего октября или даже начала ноября с перепадами холодного дождя и мокрого снега. Хотелось поцеловать ее в губы, но она увернулась и подставила щеку. Не получилось и целебного объятия.
— Спасибо, что пришла, — сказал я. — Хорошо выглядишь, Наташа. (На большие комплименты женщинам Сочинитель не способен.)
— А ты очень плохо, Толя. — Повторялся разговор с Миленой.
— Да, расклеился, видишь… Зато не пью, как Автономов. Он в тайге сторожит объект. Дошли слухи, что злоупотребляет, — горестно вздохнул я.
— Зачем ты мне это говоришь? Какая у тебя грязь!.. — огляделась она.
— Да? Находишь? А мне кажется, что стерильная чистота.
Дальше — медицинский осмотр. Я сбросил халат. Мой личный врач попросила меня согнуться и разогнуться. Еще раз согнуться и разогнуться. Ощупала поясницу и спину, уложила на тахту и стала поднимать мои ноги: то левую, то правую, стараясь добиться прямого угла. Но это не получалось, ну никак. «Так больно?» — спрашивала Наташа с серьезным, но сострадательным лицом. «Больно». — «А так?» — «А так еще больней. Я не могу умереть, Наташа?» — «Не в этот раз», — бегло улыбну лась она и открыла свой медицинский чемоданчик. Там было много всякой всячины.
— Вот прими таблетку резерпина. Сейчас принесу запить. А потом сделаю укол. А завтра тебе надо обратиться в поликлинику к невропатологу, пройти курс лечения.
Значит, все-таки очень серьезно у меня, да? Возможен летальный исход? — настаивал я на своей кончине.
— Ну, не глупи.
— А сколько времени займет этот курс лечения?
— Неделю. Полторы.
— Так долго? Но мы же с тобой собрались в тайгу, в гости к Автономову. Я забронировал тебе па пятницу место в машине.
— Напрасно, — сухо сказала Наташа и ушла за водой. И принесла воды. Я принял таблетку, а она опять удалилась на кухню кипятить шприц.
Отвратительно все-таки быть малоподвижным и беспомощным, но нам, пенсионерам, надо привыкать к горизонтальному положению. Оно — наше будущее.
— Наташа! — закричал я.
— Что? — откликнулась она из кухни.
— А нет ли у тебя ампулы с цианистым калием? Она бы мне здорово помогла.