Ответа не последовало. Некогда любимая женщина разучилась понимать мои офигенные шуточки.
— Наташа! Наташа!
— Ну что еще?
— Автономов, можешь представить, не собирается возвращаться в цивилизацию. Каково? — вспомнил я его словечко.
— Что ж я могу поделать, — донеслось из кухни. — Значит, ему там лучше. Я, кстати сказать, — появилась она в комнате с маленьким металлическим корытцем в руках, которое держала через полотенце, — встретила на днях Милену па улице. Я поздоровалась, а она даже не ответила, прошла мимо.
— Одна была?
— Нет, с каким-то молодым мужчиной.
— Ага. А ты одна была?
Наташа не ответила. Поставила корытце на журнальный столик, сняла крышку, извлекла пинцетом детали шприца, соединила их, как положено, отщелкнула копчики двух ампул и…
— Повернись на живот. Приспусти трусы. — «Совсем бы снять», — мелькнуло у меня, а вслух я сказал:
— Прощай, Наташа! — И ягодицы мои дернулись от укола. — Спасибо. Так с кем ты была?
— Это неважно, Толя. Я хочу тебе сказать… не надо мне больше звонить. Не надо встречать около поликлиники… понимаешь?
Я надолго задумался, глядя в потолок: понимаю ли я? Затем перевел взгляд на ее светлое, округлое лицо: понимаю ли я? Нет, не понимаю, почему все-таки мы должны бесповоротно расстаться. Но сказал:
— Да, понимаю. У тебя появился новый мужчина. Он предложил тебе руку и сердце. Так?
— И так, и не так, — грустно ответила Наташа.
— Эх, жаль, что я не настоял на нашем официальном браке!
— Это хорошо, что мы не расписались. Все было бы гораздо сложней.
— Но и проще тоже. В качестве мужа я мог бы сейчас выпороть тебя ремнем. А как сожитель не имею права.
— Видишь, ты даже не слишком огорчился. Можешь шутить. Ты меня никогда не любил по-настоящему, вот в чем дело.
— Это неправда. Были мгновенья…
— Ты не семейный человек. Семья тебя тяготит.
— А вот это, может, и правда, — тяжело признался Сочинитель. Дальше — банальности. «До свиданья… не болей»… «Мне было временами очень хорошо с тобой»… «Не пей, пожалуйста»… «Желаю творческих успехов»… «Привет твоему другу Автономову»… Тут я ее прервал, сказавши:
— Автономов, Наташа, мстительный, как чеченец. Он не может простить и пс простит никогда свою Милену. А я не такой. Если твоя новая привязанность окажется липовой, вспомни обо мне. МОЙ ДОМ ДЛЯ ТЕБЯ ВСЕГДА ОТКРЫТ, — выразился я в восточном духе.
— Спасибо, — горько вздохнула она. И ускользнула из квартиры со своим медицинским чемоданчиком, щелкнув дверным замком. А я зарылся лицом в подушку. Боль в пояснице исчезла, но она перешла в область сердца. Теперь надо было класть под язык таблетку валидола.
В дневниковом стиле.
ПОНЕДЕЛЬНИК. Управление гидрометеослужбы, кабинет № 7. Очкастый, молодой, румяный здоровяк Братченко; две горбуши семужного посола; договоренность о встрече в пятницу, в три часа дня, в походном одеянии… и никаких поликлиник — ни детской, ни взрослой. На первую наложен запрет, во второй я уже не нуждаюсь — таким эффективным оказалось лечение Натальи Георгиевны.
Дома обед: жареная картошка с горбушей семужного посола, чай, газеты, сигареты, радионовости; сорокаминутный дневной сон. Далее: чай, сигареты, марширующий вкривь и вкось муравьиный отряд букв на чистом листе; убитый таракан (а не лезь под руку!); вечерние радионовости; чтение бесконечного Карлоса Кастанеды; забытье.
ВТОРНИК. Утро. Чай с поджаренным хлебом; радионовости, сигареты; буквы, из которых складываются слова, слова, слова; преследование с полотенцем наглой навозной мухи, залетевшей в окно. Результат: муха изгнана, разбита тарелка. На обед жареная картошка с кусками горбуши: я обязан съесть ее всю до пятницы. Послеобеденный сон; горячий душ; чай, сигареты. Утреннее вдохновение подвело: исписанные листы отправляются в мусорную корзину. Временная неполадка со зрением: буквы двоятся и даже троятся, зато поясница ведет себя прекрасно. Еще два листа микроскопически исписаны (хрен кто разберет!); ужин из остатков жареной картошки с горбушей семужного посола; чай; вечерние радионовости; чтение библиотечных толстых журналов; неспокойный сон с промельками обнаженной Натальи Георгиевны.
СРЕДА. Повторение вторника, в сущности.
ЧЕТВЕРГ. Утренний поход в почтовое отделение. Томительное ожидание подвоза пенсионных денег, затем полуторачасовая очередь. Заход в магазины и на уличный базарчик. Оптовые в некотором роде закупки сигарет, тушенки, круп, куксы, лука, чеснока, картофеля в расчете на себя и Автономова. Колебание: брать ли с собой спиртное? Решение: две бутылки водки и пяток баночек пива. НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ. И вообще, грешно ехать на рыбалку без алкоголя. Не по-людски.