Дома надрывается телефон. Я подскакиваю и срываю трубку. Кому я понадобился? Мать честная! Вот так сюрприз. На проводе Раиса Юрьевна.
— Анатолий, здравствуй.
— Ну, здравствуйте.
— Анатолий, я звоню по важному делу. («Вот как! Интересно».) Анатолий, Константин дает о себе знать?
— В тайге нет телефона, Раиса Юрьевна.
— Да, конечно. Но, может быть, он приезжал или… От какой организации он там работает? Как с ним можно связаться?
Ага, она не в курсе. Выходит, Автономов не посчитал нужным сообщить ей свои координаты. Она знает лишь, что он в тайге, и хочет использовать меня как информатора. Ну уж хренушки, как сказал бы сам Автономов.
— Мне ничего не известно, Раиса Юрьевна.
— Анатолий, ты лжешь.
— Раечка, укороти язык!
— Я звоню ради него же. Мне звонили из милиции. Нашли нашу машину. («Нашу!») Константину необходимо приехать в город. Ты понимаешь? Так что, если он свяжется с тобой каким-то образом, а я в этом уверена, вас же водой не разольешь, старых дружков, передай ему это. Ты понимаешь?
— Я ВАС ПОНЯЛ.
— Ну, молодец. А знаешь, кто организатор грабежа? — взлетел ее голос.
— Догадываюсь. Ваш бывший зять?
Надо же! — вскрикивает она. — Как это ты угадал? Да, он, подлец, негодяй! Вот почему удрал в Москву, бросил Зинаиду, подонок. Ну, теперь пусть не надеется на мою помощь, подонок! И у Константина, надеюсь, хватит ума не выгораживать его. А в Москве его разыщут, разыщут! — торжествовала она.
— У вас все?
— Все. Как ты живешь, Анатолий? — внезапно спрашивает она. И не просто спрашивает, а с участием.
— Это не по теме, Раиса Юрьевна.
— Бедный холостячок! Ты думаешь, я не знаю, что твоя зазноба ходит с другим? Знаю, знаю. И о той стерве все знаю. Плохо вы оба кончите, если не возьметесь за ум.
— Кладу трубку, Раиса Юрьевна.
— Подожди! Скажи Константину, что у него еще есть возможность вернуться домой. Но скажи, что мое терпение кончается. Это тоже обязательно скажи. Пока! ЦЕЛУЮ! — ошарашивает она меня чмокающим звуком и игривым смехом. ЧТО БЫ ЭТО ЗНАЧИЛО, ВРАЗУМИ, ГОСПОДИ!
ПЯТНИЦА. Сборы с утра. Разворошил кладовку, разыскивая свои рыбацкие снасти и походную одежду. Давненько, однако, не брали мы в руки удочку! Вот она, родная, бамбуковая, трехколенная. Вот спиннинг с проржавевшей катушкой. Вот старый заслуженный рюкзак. Пластиковый пакет с запасными лесками, крючками, грузилами, поплавками. Резиновые сапоги. Куртка с капюшоном. Непромокаемые штаны. Туристские ботинки, именуемые вибрамами. ИЗ КЛАДОВКИ ИЗВЛЕКАЮТСЯ ВОСПОМИНАНИЯ.
Автономов, ау! У тебя есть интуиция? Чуешь ли ты, что сегодня к тебе нагрянет гость?
Ярко-желтый фургончик «ниссан» поджидал в условленном месте. Компания уже была в сборе. Три рыбака в походной одежде и водитель в строгом костюме, белой рубашке, при галстуке в нетерпении поджидали меня, поглядывая на часы. Главный человек Егор Братченко — румяный здоровяк в смешной кепчонке с длинным козырьком — бегло познакомил нас и дал команду:
— Все, мужики! Двинулись!
Еще в черте города салон фургончика превратился в уютный передвижной бар. Из рюкзаков были извлечены баночки пива, бутылка водки, стаканчики, символическая закуска… Как тут было не внести свою лепту?
От водки Сочинитель мягко отказался:
— Потерплю до места, ребята! — Он хотел предстать перед Автономовым в трезвом великолепии.
Но меня не поняли и заставили принять стаканчик водяры… эх! А затем, конечно, пиво… эх!
ПОСВЕТЛЕЛО. Погода, угрожающая с утра затяжным дождем, благосклонно улыбнулась нам. Стало припекать солнце. Зеленые ели и лиственницы, светлые березы вплотную примкнули к узкой колдобистой дороге, едва машина миновала последние дачные застройки. В одном месте «ниссан» забуксовал в болотной жиже, но четверо рыбаков (я в их числе) с радостным рвением вытолкали его на твердую почву. Вольная воля не признает никаких препятствий и преград.
— Скоро уже! — откликнулся румяный здоровяк Братченко в ответ на мой вопрос, далеко ли до Остромысовки.
Потянулись большие пустоши горсельника; затем строевой лес; затем щуплый и невзрачный; затем дремучая бестолочь валежника; затем грибные поляны; мелькнула между стволов синева… Мы выкатили на большую площадку. Здесь, на краю скального обрыва, откуда открывалось во всю ширь море, прилепились три, нет, четыре домика.
Вот оно, место обитания Автономова!
Первыми встретили собаки. Их было по меньшей мере пять, но лишь одна взрослая: беспородные шавки, коротконогие, клочковатые, с дурью на мордах. Маленькие уродцы, о которых даже враль Ноздрев не осмелился бы сказать, что у них бочковатость ребер уму непостижимая, а лапа вся в комке. Они лаяли весело и вразнобой, обступив нас. Ну и охраннички у Автономова!