Полное, щекастое, отмытое лицо Раисы Юрьевны нехорошо исказилось, но она заставила себя улыбнуться.
— Костя, не хулигань! Что за манеры у тебя? Опьянел, что ли?
— Я хочу говорить по существу! Ситуация ясна! Я принял решение…
— Анатолий, успокой его, пожалуйста.
— Успокойся, Костик.
— Отстань! Я принял решение уйти от тебя, Раиса! — драматично открылся Автономов.
— О Боже мой! Дай спокойно поесть.
— Не дам! Тебе вообще не надо есть! — Автономов вскочил с табуретки. — Ситуация ясна, говорю, и нечего актерствовать! Я ухожу от тебя, ты понимаешь?
— Да ради Бога! Иди прогуляйся. Я что, против? — добродушно засмеялась Раиса Юрьевна.
Автономов совершенно взбесился.
— Ты не принимаешь меня всерьез?! — завопил он, и слюни полетели у него изо рта. — Думаешь, я шуточки шучу? Привыкла держать меня под каблуком, думаешь, и сейчас удастся? Ан нет, дорогуша! Хватит! Кончился добренький Автономов! Вот тебе, вот тебе! — показал он настоящую (фигу и этой фигой ткнул чуть ли не в лицо жене. Она откачнулась:
— Костя, постыдись! Что ты себе позволяешь! Анатолий, скажи ему.
— Костя, постыдись. Умеешь стыдиться?
Кончился смирненький Автономов! — не услышал он. — Много лет ты мной помыкала, а я терпел. Теперь все — баста! Я нашел чудесную женщину. А тебе — вот! — опять показал он ей бесстыдную фигу, ополоумев.
— Я тоже вела себя в Москве не очень-то благонравно, — усмехнулась Раиса Юрьевна. Она стойко держалась.
— Гулевапила, да? Прекрасно! — обрадовался Автономов. — Продолжай дальше, я разрешаю. А у меня, дорогуша, все происходит па самом серьезном человеческом уровне. Скажи ей, Анатоль, скажи!
— Что именно?
— Про Милену! Ну!
— Милена, Раиса, является женщиной. Она молодая.
— Писака хренов! Двух слов связать не можешь! Она прекрасная женщина. Молодая, умная, начитанная, не сварливая. Вот тебе!
— Ну, от характеристики своей зазнобы ты мог бы меня избавить, — брезгливо обронила Раиса Юрьевна. Ее полное лицо отяжелело, налилось кровью. Глаза стали мертвыми. Но она держалась.
— А я хочу, чтобы ты знала, какая она! — выкрикнул Автономов.
— У меня с ней всерьез и надолго, а не случайная связь, как ты полагаешь! Подтверди, Анатоль.
— Что именно?
— Скажи, что я люблю Ми лену.
— Ну, знаешь!.. — Я поднялся. — Сам это говори.
— Я люблю Милену, Раиса.
— Анатолий, уведи его, пожалуйста. Пусть он очухается на улице.
— Пошли, Костя, в самом деле. Раиса устала.
— Да, я смертельно устала. Я не спала в самолете. Ты мог бы пожалеть меня, Константин, и отложить свои дурацкие разборки на вечер.
— Вечером меня не будет! Меня не будет никогда! Впрочем, зайду забрать одежду и всякие мелочи.
— Вот-вот. Заходи, и поговорим.
Она встала. Тяжелая грудь ее колыхнулась. Под мертвым ее взглядом Автономов вроде бы стушевался и стал мельче, да и я почувствовал себя неуютно. Раиса Юрьевна была явно на пределе, на нервном срыве, который мало утешительного обещал Автономову и мне. Я потянул дружка за руку:
— Пошли, пошли!
На минутку, Анатолий, задержись. А ты иди, Константин. Ступай. Очухайся.
— Секреты мадридского двора, ха-ха! — неестественно хохотнул Автономов. — Удаляюсь, господа! — в шутовском поклоне склонил он голову. И правда, исчез в прихожей, и почти тут же сильно хлопнула входная дверь.
Раиса Юрьевна подшагнула ко мне. Я запаниковал. Ее дыхание — дыхание пожилой женщины — коснулось меня, и ее страшная грудь меня коснулась. Я запаниковал. В такой близи ее лицо предстало бело-красными пятнами, с припухлостями под глазами, распаренными мельчайшими капиллярами… Я содрогнулся и запаниковал. Она схватила меня за руку. Я заблеял:
— Э-э, Раиса! В чем дело?
Анатолий, ты должен мне помочь.
— Чем, Раиса? Отпусти, пожалуйста, руку.
Но она не отпустила.
— Я не прошу многого от тебя. Я сама с ним справлюсь, с этим оголтелым. Мне не впервой его укрощать. Ты думаешь, у него раньше не было таких заскоков? Были, и неоднократно. Хлопал дверью, уходил из дому. А потом возвращался и просил прощения. Я его знаю как облупленного.
— На этот раз, Раиса, все сложней.
— Да. Может быть. Эта стерва захомутала его, я чувствую.
— Отпусти руку, Раиса.
Она отпустила. Я отодвинулся подальше.
— Но она не знает меня, эта стерва. Я не для того нянчилась с ним тридцать лет, чтобы отдать готовенького ей в руки.
— Что ты от меня хочешь? Говори ясно.
— Сделай так, чтобы он пришел сегодня домой. Пожалуйста. Сделаешь?
— Нет, Раиса, не обещаю.