ДАЛЬШЕ — ХОЖДЕНИЕ ПО ИНСТАНЦИЯМ. ОФОРМЛЕНИЕ БУМАГ. ГАИ. НОТАРИАЛЬНАЯ КОНТОРА. ЮРИДИЧЕСКАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ. СБЕРБАНК. Семеныч, который оказался тертым мужичком, знатоком кабинетной иерархии и бумажной рутины, после обеда удалился, по его словам, «на покой», а мы с Автономовым были неразлучны. В шесть пятнадцать вечера к нам присоединилась Милена.
Милена, напомню, Самсоновна Никитина, начальник отдела воспроизводства лососевых областного управления Рыбвода (бывшая должность Автономова). Очень нарядная женщина в кремовом костюме, белейшей блузке, замшевых туфельках, она одарила нас улыбкой еще издалека. Автономов больно ткнул меня локтем в бок:
— Какая, а? Это тебе не набоковская нимфеточка, — брякнул он. — Хороша, а?
— Что ж… смотрится, — отвечал я, хотя была Милена, на мой вкус, грузновата и полновата для своих лет.
Она приблизилась. Автономов обжег ее взглядом и, выдернув руку из-за спины, поднес ей три крупные красные розы, купленные у торговки-кореянки по абсурдно высокой цене.
— Ой, спасибо! — вспыхнула Милена, став на миг четвертой розой.
— Заслуживает поцелуя, — сказал я и по-стариковски кашлянул: — Кхе-кхе!
— Ой, действительно! — И Милеиа чмокнула Автономова в щеку.
От удовольствия он тоже зарделся — как пятая роза. И тут же возбужденно заговорил:
— В «Каскад», в «Каскад»! Немедленно в «Каскад»! Мы зверски проголодались, Милочка. Мы с Анатолием кучу дел переделали. Правда, Анатоль?
— Правда, — привычно поддакнул я Автономову.
— А в «Каскаде» сосиски подают. Там кукса горячая. В «Каскад», в «Каскад»! — подхватил он Милену под руку.
Это самое оживленное и людное место нашего Тойохаро. Ресторан «Мицубиси». Ресторан «Мим». Ресторан «Океан». Художественный музей. Областная библиотека. Кассы Аэрофлота. Магазины, ряды ларьков. Наконец, кафе «Каскад». Добро пожаловать в Тойохаро! Объездив в молодости страну, я опять и опять думаю, почему вернулся на этот остров, почему прочно, как клешнястый краб, уцепился за эту землю, где летом сырая непогодь, зимой метели и штормы, где качает твердь и море. А ведь мог бы я… Но Автономов не дал мне додумать — он угощал. Он, как заправский официант, переставлял с подноса на столик посудинки с огнедышащей куксой, блюдо с горячими сосисками и подогретыми булочками и непременные рюмки коньяку. Милена тотчас отодвинула свою рюмку:
— Нет, я не буду. Ни-ни. Вчера родители заметили, что я… — она засмеялась, показав крупные белые зубы. — Закажи мне, пожалуйста, соку. — И Автономов незамедлительно исполнил ее желание.
Кажется, Милена воспринимала меня как нечто неизбежное, как, скажем, родственника Автономова, причем родственника-приживальщика. Она уже не смущалась и не стеснялась. Пожалуй, я досаждал ей своим присутствием. Гримаска мелькнула на ее лице, когда я первым опорожнил свою рюмку.
— Вы закусывайте, закусывайте, — заговорила она. — Вот Костя поставил вам куксу. И сосиски тоже берите, — разрешила она, и, клянусь, что-то покровительственное прозвучало в ее тоне. «Ого!» — подумал я.
Между тем Автономов оповестил ее о главном событии — прилете жены. (А мог бы подождать, пока она насытится или сама спросит.) Милена тотчас отложила вилку. Знакомые аллергические пятна сразу проступили на ее лбу и скулах. Но сказала она беззаботным топом:
— Да? И что же? — и быстро покосилась на меня: мол, не стыдно ли слушать семейную беседу? «Ого, ого!»
— Ну что! — отвечал Автономов. — Ясно — что. Мы с Анатолем едва отбились. Правда, Анатоль?
— Чистейшая правда, Костик, — бодро подтвердил я, перекусывая стальными зубами сосиску.
— Я, понимаешь, Мила, все ей сразу выложил… да, впрочем, ей ведь все известно. Но она выбрала иезуитскую тактику…
— Константин Павлович!
— Да, Милена?
— Может быть, сейчас не надо рассказывать?
Автономов осекся:
— Да? Так думаешь? А почему? Анатоль в курсе. Он присутствовал.
— Я могу подтвердить, Милена Самсоновна, что Константин Павлович вел себя по-рыцарски.
— Вот! Слышишь, Мила? Я ни тебя, ни себя в обиду не дал. Я ей все прямо, по-мужски высказал, без всяких экивоков. Так что, Милена, главный разговор состоялся. Но она такая… Не исключено, знаешь, что может явиться в контору, чтобы поговорить с тобой. Ты готова к этому, Мила? — строго спросил Автономов. И мне послышалось стародавнее и ненавистное: «Будь готов! — Всегда готов!» — Я подавился сосиской и закашлялся.