Небывало прекрасные условия для созидательной работы! Почему же не подчинялась рукопись? Откуда взялось желчное раздражение — с чего бы оно? И это чувство неприспособленности к новой среде обитания… Я ЗАПАНИКОВАЛ. Зримо встревожилась Наташа, которой я открывал дверь нервно и испуганно, как, предположим, контролеру электрических счетчиков. К ТОМУ ЖЕ ЗАПАНИКОВАЛ АВТОНОМОВ. Но это поздней.
На новоселье мы пришли в квартиру Константина Павловича и Милены Самсоновны с букетом цветов и набором столовой посуды.
— Ой, спасибо большое. Большое спасибо, — крупнозубо и белоснежно заулыбалась нарядная, вся розовая Милена, принимая от Наташи эти подарки.
— Ишь как вы расщедрились! Поистратились, однако, — прокомментировал молодой Костя Автономов, выбритый, коротко стриженный, в ослепительном пуловере и светлых брюках — щеголь, словом.
Стол в гостиной был уже накрыт, но гости только собирались, и Автономов тотчас увлек меня на кухню покурить. Здесь он сразу за меня взялся:
— Ты почему из милиции сбежал, скажи-ка мне?
Я равнодушно пожал плечами:
— А что мне там было делать? Извинение от Раисы я получил — и хватит. Вообще, Костя, твои семейные передряги, повторяю в сотый раз, мне изрядно надоели. Я хочу жить мирно и спокойно. Я, кажется, это заслужил. А ты специализируешься на конфликтах. Что ж, продолжай! Но без меня. Чем, кстати, переговоры в милиции закончились? — не утерпел я, чтобы не спросить.
— Да что! — небрежно отвечал Автономов. — Дал я им всем прикурить.
— Зятька-то своего защитил?
— Ему место за решеткой, моему зятьку. Как я в нем ошибся, ума не приложу! Видел бы ты, как он передо мной юлил и распинался, проходимец. Сердце у меня мягкое, Анатоль, вот беда.
— Значит, помог?
— Не ему, не ему, а Зинке! Она так рыдала, дуреха влюбленная. В общем, обойдется. Не будут возбуждать дела.
— Молодец. Адвокатом тебе надо бы быть. А относительно машины пытал Аполлона?
— А как же! С глазу на глаз говорили. Не признается говнюк. Клянется и божится, что непричастен. Но я чувствую, чувствую я, Анатоль, сердцем чувствую, — он крепко ударил себя кулаком в грудь, подтверждая, что именно там находится его сердце, — без него не обошлось.
— Поставь крест на своей машинехе.
— Нет уж! Пусть ищут, ищейки бездарные. И с Аполлошки я не слезу. Я гараж продал, — нелогично сообщил Автономов, сильно хмурясь.
— Правильно, — одобрил я. — Надо освобождаться от частной собственности.
— По дешевке.
— Само собой. Иначе ты не умеешь.
А ты почему меня не поздравишь, писака? — вдруг озарился хитрой улыбкой Автономов.
Я не в шутку перепугался.
НЕУЖЕЛИ УЖЕ? — вскричал я.
Что? О чем ты? А! Нет, еще рано. Пока у Милочки никаких таких признаков нет.
— С чем же я должен тебя поздравлять, бесплодного?
— Ха-ха-ха! Это я-то бесплодный? Просто мы пока… это самое… предохраняемся. Но погоди, дай время! — пригрозил он неизвестно кому. — А поздравить ты меня должен с директорской должностью. Я теперь коммерческий директор фирмы «Зевс», вот кто я! Каково?
— По имени-отчеству, выходит, теперь тебя надо звать?
— Да, требую уважения, писателишка.
— Спонсируете мою новую книжку, Константин Павлович? — почтительно спросил я.
— Посмотрим, посмотрим. Почитать надо. Оценить, что ты там накатал, — самодовольно отвечал Автономов, хлопая меня по плечу.
— Премного вам благодарны.
— Ничего, ничего.
А вот скажи мне, деляга, мне показалось или действительно твоя Раиса смирилась с потерей тебя и помягчела? — полюбопытствовал я.
Лицо Автономова, на зависть свежее и молодое, сразу стало угрюмым и озлобленным.
— Плохо ты ее знаешь, Анатоль. Ты вообще, как ни странно, хреново разбираешься в женщинах, я заметил. Она лишь затаилась. Она еще себя покажет. Ты-то со своей ладишь?
— А ты со своей? — уклонился я от ответа.
— Я тебе уже сколько раз говорил, что у пас счастливый медовый месяц! Никаких противоречий. Абсолютно. И так будет всегда.
— В этом есть что-то ненормальное, Костюша. Какое-то извращение.
— Ха-ха-ха! — Он опять хлопнул меня по плечу. — Пошли. Кто-то пришел.
Пришел генеральный директор фирмы «Зевс», давний, как я понял, знакомый Автономова, некто Игорь Евсеевич. Это был тучный, громогласный мужик в годах. На большой его голове с широким лбом клубилась пышная седая шевелюра. Они с Автономовым обнялись, точно после долгой разлуки. Затем гостю была представлена Милена в розовом своем одеянии, крупнотслая и крупнолицая. Он одобрительно, как опытный оценщик, оглядел ее и причмокнул губами: