Он особенный. Вы можете прожить всю жизнь и не повстречать подобного человека. Может быть, именно поэтому так занимательно открывать перед Филдингом то, что ему не дало домашнее воспитание.
«Например, поцелуи», — пронеслось в моей голове.
Я почувствовал укол страха. Нет, только не это.
Филдинг на спине делал жимы лежа. Я стоял у него за плечами, на случай если он не справится с нагрузкой, и давал советы по упражнению.
Но стоило подумать о поцелуе, как слова застряли в горле. Филдинг, казалось, ничего не замечал и продолжал делать подходы.
Может быть, поцелуи будут как упражнения с гирями? Бег? Как лепить снеговика? Неужели Филдинг привнесет в секс ту же сосредоточенность и энтузиазм, как и во все остальное? Каково это — быть с кем-то подобным?
Белая футболка Филдинга обтягивала его грудь и стала влажной от пота. Ноги лежали вдоль скамейки, а не были опущены на пол, как у большинства людей, — черт, его бесконечные ноги. Темные волосы влажными прядями липли к лицу, а серо-голубые глаза смотрели в потолок, пока он медленно поднимал и опускал штангу. Полные губы Филдинга приоткрывались, когда он выдыхал на повторах упражнения.
Вдруг я понял, что пялюсь на него, и почувствовал жар глубоко внутри, будто после нескольких сотен приседаний. Тепло распространилось по всему телу. Член стремительно набухал, а яйца болезненно наполнились. Я ощутил настолько острое и интенсивное возбуждение, что это напоминало удар ножом. Ебать…
Блядь!
На этот раз никаких шансов закрыть глаза на правду — стояк был у меня.
Разозлившись, я забрал штангу из рук Филдинга.
— Достаточно.
Филдинг сел прямо, но я не мог взглянуть на него.
— Слушай, эм, я должен пойти помочь кое-кому еще. Сделай пару подходов и завязывай.
— Но я думал, что потусуюсь тут и мы вместе пойдем домой.
И тут меня прорвало.
— Что за… Я не хочу идти домой с тобой, ладно? Просто… оставь меня в покое! Ради всего святого.
Я произнес это так громко, что половина зала повернулась и уставилась на нас.
Филдинг опустил глаза в пол, и его бледное лицо за несколько секунд залил багрянец. Чувство вины ударило под дых, ледяной волной смывая мое возбуждение.
— Слушай, Филдинг, я… Я не это имел в виду.
Филдинг качнул головой и, не поднимая глаз, выскочил за дверь.
09
Я вернулся домой уже за полночь. Дверь в кабинет Филдинга была закрыта, но сквозь щель проливался свет и изнутри доносилось слабое постукивание клавиатуры. Конечно, нужно поговорить с Филдингом и извиниться за произошедшее в спортзале. Но я весь провонял потом, и мне позарез нужно в ванну. Ну, еще неплохо бы собраться с силами и понять, как наиболее эффективно извиниться перед ним, потому что придется хорошенько постараться.
Я принял душ и натянул пижамные штаны. Свет в кабинете еще горел. Собравшись с духом, я постучал в дверь. Ответа не последовало. Вдохнув поглубже, я все же решился открыть ее.
— Привет, — сказал я.
Филдинг пялился в монитор компьютера и печатал. Ноль реакции. Я видел его отражение в окне. Лицо казалось замкнутым, сердитым и по-настоящему обиженным. Я почувствовал себя величайшим куском дерьма в мире.
— Прости за мои слова. Я действительно не хотел говорить этого. Думаю, просто был расстроен из-за всей этой фигни… с поцелуем.
— Ну, можешь забыть об этом. Я больше не буду просить тебя, — холодно отрезал Филдинг. — А теперь, пожалуйста, уходи.
Господи, его голос был ледяным. Я вцепился в дверную ручку, желая во что бы то ни стало все исправить, мне это необходимо как воздух.
— Вообще-то, я тут подумал… Ты прав. Я придаю этому слишком большое значение и… То есть все в порядке. Я сделаю это.
Филдинг перестал печатать, его спина напряглась еще больше.
— Quel sacrifice5! Похвально, но я не хочу вызывать у тебя отвращение.
— Ну давай, олух, — поддразнил я. — Специальное предложение истекает через десять… девять… восемь…
Филдинг вскочил со стула. Его лицо казалось счастливым, но настороженным.
— Серьезно? Потому что если это действительно противоречит твоим принципам, не нужно этого делать.
Усмехнувшись, я повернулся и вышел в гостиную.
— Я сейчас! — крикнул Филдинг вслед. — Только зубы почищу! Дождись меня!
Нервно рассмеявшись, я обвел взглядом комнату. Сердце бешено колотилось в груди.
Неужели я собираюсь это сделать? Да. Почему? Это правильный поступок. Я не могу позволить Сьюзен Деври сожрать Филдинга. И… и это его просьба. Он попросил меня.
К тому же я сам хотел. Я имею в виду, покончить с этим, чтобы выбросить из головы и вернуть свою спокойную жизнь. Ведь все, о чем я мог думать, — это проклятые сверчки и лунный свет, о которых говорила Сэм.
Первый поцелуй Филдинга. Господи, какая ответственность.
Я включил какую-то любимую классическую музыку Филдинга и выглянул в окно. Луна была полной лишь на три четверти, но ее яркое сияние разливалось по снегу. Я раздвинул шторы и выключил свет, чувствуя себя нелепым, но до странности счастливым. Мой пульс бешено частил, будто я бежал спринт. А ведь мы еще даже не начали.
Филдинг влетел в комнату, словно восторженный щенок.
— Это для меня? — воскликнул он, удивившись музыке и приглушенному свету.
Я постарался сохранить серьезное выражение лица.
— Просто напоминаю. Речь идет о том, чтобы научить тебя технике поцелуя. Это не настоящий поцелуй.
— Хочешь сказать, что на самом деле не поцелуешь меня? — смутился Филдинг.
— Нет, я собираюсь поцеловать тебя. Просто говорю, что между нами это не настоящий страстный поцелуй.
Филдинг выглядел озадаченным.
— Конечно.
Не знаю, кого пытался убедить — Филдинга или себя, но, кажется, я никогда в жизни не произносил более бессмысленную фразу. Впрочем, Филдингу было все равно. Он выглядел взволнованным, словно ребенок в рождественское утро.
— Так где же мне сесть? — Нервно подскочив к дивану, он устроился на нем, положив руки на спинку. Поза его не удовлетворила, и он отодвинулся в угол, сложив руки. Неосознанно он поерзал задницей по обивке.
— Успокойся, — прервал я его с улыбкой. — Иди сюда.
— Стоя? Будет ли это удобно?
— На вечеринке ты же будешь стоять, верно?
— Да. Хорошая мысль. Отличная. — Филдинг вскочил и подошел к окну, встав рядом со мной. Он нервно вытер ладони о штаны. — Так. Как же нам…
Я обхватил его лицо ладонями и поцеловал.
Это застало Филдинга врасплох, его губы уже были слегка приоткрыты. На вкус они были так же хороши, какими казались, — упругие и пухлые. Я попытался действовать неспеша, но стоило мне ощутить его сладость — и мой язык требовательно, будто по собственной воле, скользнул в рот Филдинга.
Сначала Филдинг был неуклюжим и скованным, но затем внезапно прижался ко мне, издав стон, имевший мало отношения к аналитике.
Я напомнил себе, что должен лишь обучить технике и не терять голову. Но ощущения были ошеломляющими, и мой разум захлестнуло волной чистой, пьянящей страсти. Я совершенно потерялся в этом поцелуе.
Это было так… Бля. Это было… Пиздец.
Возбуждение, которое я ощутил в спортзале, вернулось железобетонным стояком. Медленно накатывающая, горячая, как грех, похоть пронеслась по моему телу, опалив каждую клеточку. Рот Филдинга был сладким, мятным, теплым, и талантливым. Он быстро учился, повторяя за мной, нежно посасывая мою губу и вызывающе лаская ее языком. Но все же в нем чувствовалась какая-то невинность, изумленная и нетерпеливая страсть, бесконтрольно пробирающая до дрожи все его тело. Я понимал, с какой силой на него действует поцелуй, и это сводило меня с ума.
Обхватив рукой шею Филдинга, я прижал его к себе и углубил поцелуй. Мой язык яростно двигался в нем. Так идеально, будто Филдинг создан для того, чтобы я целовал его именно так.
Он издал еще один нечленораздельный звук и дрожащими руками сжал мою талию. Я начал отвечать на это приглашение, притягивая его к себе для большего, желая чувствовать, как он сильнее прижимается в потребности тереться об меня и…
Вдруг я понял, что не хочу, чтобы Филдинг чувствовал, как я возбужден, потому что я был абсолютно тверд. И не хочу знать, что он в таком же состоянии или, к моему ужасу, нет. В любом случае, я не готов к этому.
Я отстранился, прерывая поцелуй и попытался взять себя в руки.
— Ну вот, — мой голос был хриплый и какой-то чужой. Я бросил один короткий взгляд на лицо Филдинга, и у меня перехватило дыхание.
Он стоял и смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Зрачки почти полностью перекрыли радужную оболочку. Губы раскраснелись от поцелуев. Филдинг прерывисто дышал. В лунном свете я мог видеть красный румянец возбуждения на бледной коже его шеи. Черт. Он выглядел таким откровенно сбитым с толку и потерянным в своем желании. Мне потребовалась вся выдержка, чтобы не втянуть его в новые объятия и новый поцелуй.
— О, — сказал Филдинг тихим, ошеломленным голосом.
Я прочистил горло.
— Ну… э-э, как-то так.
Филдинг молча кивнул. И продолжал кивать. В кои-то веки он лишился дара речи.
— Ладно, — сказал я. — Уже поздно. Спокойной ночи.
Резко повернувшись, я потопал в свою комнату. Закрылся и прислонился к двери не в силах отдышаться. Я пытался сопротивляться, правда, но слишком далеко зашел. Поспешно стянув штаны, я схватился за член. Он был до боли напряжен и пульсировал рафинированным желанием — агрессивный, требовательный. Я старался ни о чем не думать, пока доводил себя до разрядки, но поцелуй не выходил из головы. Я все еще ощущал вкус губ, чувствовал, как чужой язык скользит по моему. Лучшее, что я мог сделать, — не думать о том, кому принадлежали эти губы и этот язык. Мне не потребовалось много времени.