― Мама. ― Слезы жгли мне глаза, и прикосновения к ее ладони было недостаточно. Перекатившись на бок, я обхватила ее руками и прижалась головой к ее плечу, как в детстве. ― Тебе не нужно извиняться. Ты сделала все, что могла, и посмотри на нас сейчас. Две сучки, плачущие в особняке, пьющие высококлассную водку, которую ты припрятала в шкафу.
Как и предполагалось, мы обе рассмеялась сквозь слезы, вытирая их, как мы всегда делали.
― Это... Остин причинил тебе боль?
Вот так просто испарилась передышка, которую предоставил смех. Теперь была ее очередь задавать вопросы, а моя ― отвечать.
― Нет. ― Я перекатилась на спину. ― Не физически. Вообще-то, совсем нет, ― призналась я с грустным смешком. ― Это я во всем виновата. Я причиняю боль нам обоим.
― Рэй...
― Я... я всегда говорила, что не выйду замуж. Даже будучи девочкой. Я использовала это словно мантру, чтобы выстроить свой характер, и со временем это стало моим жизненным кредо. Я не задавалась этим вопросом. Я была такой, какой есть.
― До него.
― До него, ― согласилась я. ― Пока он не заставил меня почувствовать, что неправильно ― не быть с ним. До тех пор, пока говорить ему снова и снова, что я не хочу быть его женой, не стало казаться... неправильным. Все время, пока я заполняла бумаги для нашего развода, меня трясло. Я предполагала, что это потому, что я нервничала из-за того, что могу потерять его дружбу, но мне казалось, что я должна заставить себя сделать это. Словно мое тело пыталось сказать мне, как это неправильно, но мой разум был слишком упрям, чтобы услышать. Я была слишком сосредоточена на своих убеждениях.
― И что теперь?
― А теперь я потеряла его.
― Ты любишь его?
― Я всегда любила его.
― Рэй, ― укорила она мой простой ответ. ― Ты любишь его?
Я закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на глухих ударах в груди. Я слушала, как бесполезный орган прогоняет импульс за импульсом боли по моим венам. Я ненавидела это. Но должна была быть честна насчет того, почему было так больно.
― Да, ― прошептала я.
― Ты хочешь быть его женой?
Я съежилась от этого слова. Мой разум затуманился, в то время как сердце заколотилось с удвоенной силой.
― Ладно, к этому мы еще вернемся, ― сказала мама, видя все по моему лицу. ― Как думаешь, он бы смог причинить тебе боль?
Я не колебалась.
― Нет. Даже в момент оправданного гнева на других людей он всегда оставался спокойным. Правда он много болтает, когда зол.
Когда мама ничего не ответила, я взглянула на неё краем глаза, и увидела взгляд, который она усовершенствовала специально для меня.
― Я знаю кое-кого еще, кто тоже болтлив.
― Чушь, ― отмахнулась я.
― Пффф.
Я слышала этот звук столько раз, что мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что за этим последует закатывание глаз.
― Так что не отвечай, хочешь ли ты быть его женой, ― сказала она, продолжая. ― Иногда решение принимается не из-за того, чего ты хочешь. А из-за того, без чего ты не можешь жить. Легко уйти от чего-то, когда тебя окружают боль и смятение.
― Что, если не будет ничего хорошего? ― спросила я.
― Редко какое решение может быть только хорошим или только плохим. Поэтому, вместо того чтобы сейчас сосредоточиться на боли и делать все, что нужно, чтобы уйти от нее, спроси себя, сможешь ли ты жить без разговоров с ним по телефону. Сможешь ли ты прожить без совместных просмотров «Холостяка»? Сможешь ли ты прожить без совместного поедания мороженного? Сможешь ли ты прожить без танцев с ним? Сможешь ли ты жить, не держа его за руку? Сможешь ли ты жить без поцелуев с ним, без того, что больше никогда не проснёшься рядом с ним?
― Нет.
Слово вырвалось на вдохе, правда была слишком велика, чтобы ее сдерживать.
― И что ты собираешься с этим делать?
― Что мне делать?
Вопрос вертелся в моем мозгу, пытаясь обрести форму, пытаясь найти ответ. Прежде чем я успела углубиться в этот процесс, дверь распахнулась.
Испугавшись, я прижала руку к груди и, оглянувшись, увидела своих лучших подруг, стоящих у изножья кровати. Обе во все глаза смотрели на нас. Они выглядели по-разному, но каким-то образом мы нашли друг друга и полюбили так сильно, что они приехали сюда без моего звонка.
― Девчонки, не могу поверить, что вы здесь, ― сказала я, расплакавшись.
― Пропустить возможность вернуть тебе должок, чтобы поддержать тебя после впервые разбитого сердца? ― спросила Вера.