Тинка села на кровати и уставилась в темноту. Она разглядела пузатый комод, напоминавший очертаниями борца сумо, и шкаф, строгий, как дворцовый привратник. Он стоял у противоположной стены.
На потолке сиял месяц в окружении перемигивающихся звезд.
Но так в этой комнате было всегда. Что же ее разбудило?
С улицы донесся жалобный крик, от которого Тинка вздрогнула. Ее руки покрылись гусиной кожей, а на затылке зашевелились волосы.
—Лисси, — прошептала Тинка и потрепала подругу по плечу. — Просыпайся!
В ответ раздалось недовольное ворчание и удар кулаком.
—Тут что–то не так! Пожалуйста, вставай! — пролепетала Тинка и принялась трясти подругу.
Последовал сильный пинок — это Лисси попыталась скинуть с кровати нарушителя ее спокойствия.
—Лисси–и–и–и–и! — закричала Тинка прямо сестре на ухо.
Лисси с визгом подскочила, и девочки больно столкнулись головами. Они стали растирать лбы, где обязательно теперь должны были вскочить шишки.
—Ночь на дворе, я хочу спать, — проворчала Лисси.
Крик повторился снова, теперь он стал продолжительней, тоскливей и грустней, чем в первый раз.
—Что… это? — Тинка вцепилась в край одеяла и опять натянула его до подбородка.
—Кошки орут! — Лисси упала на подушку.
Крики продолжались и становились все громче. Тинка не двигаясь лежала в постели и не могла сомкнуть глаз. Теперь уже ей мерещилось, что кто–то ходит наверху.
Любвеобильный кот ползал теперь прямо над ними. Он съехал на лапах с крыши и приземлился на подоконник. Там животное с еще большим пылом продолжило свой концерт.
Тинка выскользнула из постели и подошла к окну. На подоконнике никого не было. Девочка открыла ставни и тихонько позвала:
— Казимир?
Жалобно мяуча, кот прошмыгнул мимо Тинки и плюхнулся на пол. Она успокоилась и закрыла окно.
— У тебя любовная тоска?
Казимир тоскливо мяукнул и прыгнул на кровать. Невидимые лапы оставляли на одеяле круглые ямки. Тинка залезла под одеяло и, как плюшевого медвежонка, прижала к себе подушку.
Поспи немного, это поможет, — уговаривала она кота.
Вдалеке послышалось тихое мяуканье. Казимир вскочил и звонко замурлыкал в ответ. Причем звуки, которые он издавал, были хуже, чем царапанье ногтя по металлу.
—Успокойся, — попросила Тинка.
Но Казимир орал все громче и пронзительней.
—Пожалуйста, замолчи! — заклинала его девочка.
Она закрыла уши подушками, но это не помогло.
Похоже, кот собирался поступать в оперу и усердно отвечал на призывное пение.
Потеряв терпение, Лисси схватила невидимого кота, поднесла его к лицу и заорала:
—Закрой пасть, ты, кошачий Казанова! Или мигом вылетишь в окно!
Кот обиженно фыркнул, высвободился из Лиссиных рук, свернулся в клубок и уснул.
— Учись, — ехидно сказала Лисси в Тинкину сторону.
До самого утра кот не подавал признаков жизни.
Тинка, как всегда, проснулась первая. И хотя после любовных Казимировых песнопений ей удалось крепко заснуть, чувствовала она себя не очень хорошо. Первым делом Тинка направилась в ванную.
Ванная комната в доме была такая же необычная, как и все остальное. Она напоминала грот. Фарфоровый умывальник выглядел как огромная раковина, а краны — как золотые рыбки. Белая ванна была похожа на лодку. А из стены торчал душ — точь–в–точь голова кита, из которой по первому требованию бил фонтан.
Над раковиной висело большое зеркало, обрамленное толстощекими фарфоровыми рожицами. Тинка подошла к нему и протерла глаза.
Раздалось сначала тихое, затем все более отчетливое многократное хихиканье. Тинка посмотрела в щелочку между пальцами и увидела, что толстощекие фарфоровые рожицы затряслись от смеха. Казалось, что они не могут взять себя в руки.
—Что… что такое? — проворчала Тинка. — С лицом что–то не так, — догадалась она и посмотрелась в зеркало.
Пронзительный крик, раздавшийся в ту же секунду, разбудил даже Лисси, хотя обычно она спала крепко, как медведь в зимней спячке.
—Ну что стряслось? — выругалась она. Дверь ванной распахнулась, и Тинка бросилась к кровати. Закрывая лицо, она склонилась над Лисси, которая все еще валялась в постели, и развела руки в стороны:
—Полюбуйся! Это катастрофа!
Глаза Лисси вылезли из орбит. Такого она еще не видела.
В ту же минуту Тинка вылупилась на Лисси. Точнее, на ее волосы. Они торчали во все стороны разноцветными прядями: оранжевыми, черными, светлыми и даже зелеными.
—И нос… тоже… умрешь — ты похожа на марсианку.
—Не может быть! — Лисси вскочила с постели и помчалась в ванную, откуда вскоре донеслись ее вопли.