– Пройду, – подумал Казаков.
Он снял старые растоптанные туфли, стащил брюки и вошел в болото. Сделав пару шагов и увязнув по колено в грязи, он повернул обратно. Рядом паслась лошадь со спутанными ногами.
– Идея! – сказал себе Казаков.
Вытерев грязь на ногах травой, он быстро оделся, обулся, развязал ноги у лошади и, вскочив ей на спину, направил бедное животное в хлипкое место. Лошадь, глубоко проваливаясь в чавкающую грязь, медленно пошла на другую сторону. Когда они миновали половину пути, сзади раздался негодующий крик. Казаков обернулся. От крайней хаты бежал, размахивая руками, пожилой мужчина и нехорошо ругался. Из-за обильного потока слов смысл сказанного с трудом доходил до Казакова. Но, даже по обрывочным фразам, типа «сукин ты сын», Николай догадывался, что дед не очень-то одобряет его поступок. Тем не менее, он спокойно форсировал мокрую преграду и уже на сухом месте снова обернулся. Дед, прекратив ругаться, бежал назад к избе.
– Что, дед, за подмогой? – весело прокричал Казаков. – А может, и за ружьем тоже, – ударила в голову беспокойная мысль. – Он, что, рехнулся, старый, я ж ведь не конокрад, какой-то,– стучалась мысль. – Береженого бог бережет, – подумал Николай – спрыгнул с лошади и побежал к виднеющемуся в стороне оврагу.
Пробежав по оврагу изрядное расстояние и, не обнаружив сзади погони, Казаков успокоился, выбрался из оврага и оглядел местность. Впереди, чуть левее в низине, за полем скошенного гороха виднелась безглавая церковь.
– Грушевка, – подумал Николай и быстро зашагал вперед.
В наше время в безлесных полях, вдоль и поперек изрезанных дорогами, трудно заблудиться и, тем не менее, Казаков заблудился. Овраг вывел его в сторону от Грушевки к селу Борисовка, и он увидел безглавую церковь не Грушевскую, а Борисовскую, точно такую же обломанную и заброшенную.
Казаков вышел к селу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять свою оплошность.
– Да, – подумал он, – лишних десять километров придется топать.
Смирившись с участью, Казаков решительно направился по грунтовой хорошо накатанной дороге в сторону села Грушевка. Как-то незаметно стемнело. Редкие встречные машины пошли с ближним светом, а Казаков все шагал и шагал. И только когда сильно заболела старая мозоль на правой ноге, а на левой натерлась водянка, возле Николая остановилась попутная грузовая машина, идущая в районный центр.
– Куда топаешь, приятель? – спросил водитель.
– В Грушевку, – ответил Казаков.
– Садись, до поворота подкину, а там мне в другую сторону.
– До поворота, так до поворота, – согласился Николай и забрался в кабину.
Поехали. И тут сидя в кабине, Казаков обнаружил, что кругом стоит самая что ни на есть настоящая ночь.
– Стоит ли ехать на пруд? – подумал он, – Брагин, наверное, запил с Володькой, и до утра не появится, а Степа уже уехал. Удочки мои вот только забрал он, или нет? Ладно, дома разберемся.
– Поворот, – сообщил шофер, останавливая грузовик.
– Слушай, я с тобой до райцентра, принял решение Николай.
– Поехали, – безразлично сказал водитель и включил скорость.
Ночевал Казаков Николай Васильевич дома. Спал спокойно без сновидений.
Ну а что Брагин? А Брагин…. Вернемся немного назад. … Мотоцикл рванулся и … Казаков спрыгнул с набирающей скорость машины, и даже не упал. А Брагин, не заметив пропажи в тучах поднятой пыли, один погнался за ускользающим Володькой. Гонка на строптивом хмельном мотоцикле по сельским дорогам, как и предполагалось Казаковым, вышла удовольствием ниже среднего. Очень скоро Брагин на полном ходу съехал в кювет, проскакал по кочкам и благополучно врезался в кучу теплого соломистого навоза недалеко от молочной фермы. Кое-как выбравшись из свежей органики, Николай оттащил мотоцикл в сторонку, лег рядом и заснул. Проснулся он, когда уже стемнело. В небе мерцали далекие звезды, неподалеку мычал крупный рогатый скот, рядом стоял холодный мотоцикл и источал запах отнюдь не бензиновый.
Брагин приподнялся, стукнулся лбом об какую-то железную часть «Ковровца» и сразу все вспомнил.
– Колька! – позвал он Казакова.
Ответа не было.
Холодный пот прошиб костлявое тело Брагина. Его друг Казаков Николай Васильевич поблизости не наблюдался.
– Казаков! Казаков! Колька! – закричал во всю глотку Брагин и, спотыкаясь в темноте, побежал в сторону дороги.
Кругом лежала прохладная влажная ночь с присущими ей запахами и звуками.
– Кольку потерял! Кольку потерял! – билась о череп беспокойная мысль.
Брагин побегал по дороге туда-сюда и, вдоволь накричавшись, вернулся назад к мотоциклу.