— Это нормально вообще-то, — вступился Столяров. — Сперва школу надо закончить, а потом уже о сексе думать.
В отличие от Женьки это щекотливое слово он произнёс без запинки и без смущения. Она кинула на него долгий взгляд. Одноклассник смотрел на Габина и выглядел при этом непривычно взросло. Как незнакомец. И говорит на такие темы так спокойно. А что если Столяров уже...
Хотя нет. Нет-нет. С кем? Да пусть даже и было с кем, Женя бы обиделась, если бы друг скрыл от него такое важное изменение в своей жизни. Хотя в последнее время они стало мало разговаривать по душам.
Фант пошёл дальше, от Женьки к Габину. Тот, тоже не смущаясь, а как будто даже с гордостью объявил, что расстался с девственностью в четырнадцать. С одноклассницей — он не назвал имени, но Женя мысленно перебрала лица и имена нескольких девочек из его класса. Кто-то из них? Хотя, по словам Габина, это было в девятом, многие после девятого ушли.
Интимные признания ровесников — а в комнате только Лена с Милой были старше, им было уже по девятнадцать — заставили Женю почувствовать себя мамонтом. Один за другим звучало: четырнадцать, пятнадцать, даже одиннадцать — отличился Севостьянов, тринадцать, снова четырнадцать.
Зато Столяров, как и Женя, оказался девственником. Женя тихо усмехнулась. Они прямо две белых вороны тут. И почему Габин не позвал в круг избранных Катю? Она бы, наверное, с удовольствием послушала про сексуальный опыт «Германчика».
— Следующий фант, — объявил Габин, запуская руку в вазочку. — Хорошенько пыхнуть.
— Есть, шеф, — в тон ему ответил Севостьянов и зашевелился, хлопая по карманам. Вытащил зажигалку, пощёлкал, прикуривая.
По комнате поплыл дымок.
Женя сморщилась: не любила табак. Одну затяжку стерпит, конечно, хотя вся эта игра ей не нравилась.
Но запах был не табачный, какой-то странный. Как будто кто-то жёг сено.
7.3
— М-м, травка-а, — протянул кто-то из девушек. — А что если я всё скурю?
— Штафной вне очереди, — заржал Севостьянов. — И отсосёшь мне потом.
Фу. Жене стало неприятно, а Лене с Милой хоть бы хны, только засмеялись и стали предлагать ещё варианты в том же духе.
— Не затягивайся, — шепнул Столяров, наклоняясь к Женьке. — Просто сделай вид.
Она кивнула. И не удержалась:
— Ты с ними часто в такие игры играешь?
— Да я бы и сейчас не стал, — друг неожиданно улыбнулся. Он смотрел на Женю снизу вверх, и ей почудились чёртики в серьёзных обычно серых глазах.
— Эй, хватит миловаться, голубки, — окликнул их Севостьянов. — Столяр, твоя очередь.
Ей показалась, что он-то как раз затянулся дольше, чем требовалось. Как будто не хотел, чтобы остальные заметили, что сигарета почти не уменьшилась, когда круг завершится.
Настала Женина очередь, и она немного помедлила. Было почему-то неловко затягиваться сразу после него. Хотя о чём она думает, эта самокрутка побывала во рту у всех присутствующих, Женька последняя.
Она никогда не пробовала курить. Хотя классе в пятом они втроём: Женя, Столяр и Маринка — распотрошили сигаретную пачку, которую Столяр утащил у своего старшего брата. Но закурить так и не осмелились — зажгли, послюнили, сделали вид, что жёсткие курильщики. А потом Столяр получил от брата по первое число.
Дым от травки показался Женьке не в пример мягче и приятнее, чем обычный сигаретный. Она пожала плечами, передавая окурок Габину. Тот сунул его в рот, и оранжевый огонёк быстро пополз к его губам.
— Все молодцы, — похвалил Габин, выдыхая белый клуб дыма. — Следующий фант — Санёк, — он протянул вазочку Михаленко.
Качок вытащил и, морща лоб, зачитал:
— Назвать имя того, кто тебе нравится.
— Что за детские вопросы. У нас тут что, лагерь для умственно отсталых? — фыркнул Севостьянов.
— Саше нравится в тренажёрке железо тягать, — ехидно сказала Мила. — Девушки его не интересуют.
А Михаленко и впрямь как будто задумался. Пожал плечами, буркнул:
— Да хэзэ.
— Штрафной! — провозгласил Габин.
Севостьянов тут же забулькал водкой. Михаленко принял стопку и опрокинул её, не изменившись в лице, только крякнул, утирая губы. Посыпались насмешки.
Когда очередь дошла до Севостьянова, тот сходу назвал Милу, а та в ответ его имя. Лена сказала «Герман», стреляя глазками в Габина. А Столяров отказался отвечать.
— Штрафной! — Севостьянов поставил перед ним наполненную стопку.
— Ты что, будешь пить? — ужаснулась Женя шёпотом. — Не обязательно же правду говорить.
Столяров только покачал головой. Выпил и не удержался, скривился, будто пол-лимона проглотил.