— Что случилось?
Лицо той казалось по-детски обиженным.
— Мне показалось, она вот-вот что-нибудь сделает, — шёпотом произнесла она. — Набросится на тебя.
Он невольно отвёл глаза. Маринка уловила то смутное ощущение, возбуждение, полыхнувшее между ними с Женькой.
— Ты ей так и не признался?
Вопрос застал его врасплох. В принципе, он догадывался, что Маринка знает. Но одно дело догадываться, а другое — слышать прямой вопрос. С ответом он не нашёлся, так, помычал что-то неопределённо.
— Я уже давно поняла, — легко сказала Маринка. Повернулась и пошла вниз. Рыжие косички прыгали в такт по её плечам. — На тебя глядя только слепой бы не понял. Ну или Женька. Королева слепоты.
Да уж, Женька королева. А он — её верный шут. Некстати вспомнились подслушанные слова Севостьянова: «Будешь, как Столяров, прыгать по команде».
Он догнал Маринку, зашагал рядом. Та глянула на него искоса, будто чем-то недовольная.
— Не иди за мной.
— В смысле?
— Не иди со мной вместе, — поправилась подруга. — И не провожай, не надо.
— Почему?
Она хмыкнула. Остановилась, заставляя остановиться и его. Они были уже на первом этаже — полпролёта и будет дверь подъезда.
— Мне, знаешь, иногда кажется, Столяров, что вы стоите друг друга, — её голубые глаза буравили его лицо. — Оба не замечаете ничего вокруг.
Пауза длилась не больше секунды. Маринка окинула его ещё одним взглядом, усмехнулась и быстро, только косички мелькнули в воздухе, выбежала наружу.
Пашка помедлил с минуту, прежде чем выйти следом за ней. Маринку на улице уже не увидел: то ли вовремя подошёл автобус, то ли она умчалась на следующую остановку. Стоя у подъезда, он задрал голову и посмотрел в серое, почти зимнее небо. Высоко в нём пролетела одинокая чёрная птица. Облака костенели, собираясь густыми тучами.
Что Маринка имела в виду? Ведь не то, что он подумал?
Ведь если он понял её верно, то теперь должен был понять и чувства Женьки по отношению к нему самому.
И у него больше не было права ни в чём её упрекать.
11.1
Хотя ещё было не так поздно, свет в квартире уже не горел. Как всегда: бабуля экономила. Заслышав скрежет ключа в замке, она, шаркая старыми тапочками, вышла в прихожую.
— Павлуша? Это ты?
— Я. Ты бы лежала, ба, не вставай.
— А я ничего, я ничего, — бабуля горделиво приосанилась. — У меня сегодня очень даже неплохое самочувствие.
— Ты, ба, всегда так говоришь, — он разулся, скинул куртку на плечики.
Бабуля тут же захлопотала вокруг, суетливо поправила куртку, ботинки, потом поспешила на кухню: подогревать ужин. Паша даже не стал говорить, что не сильно голоден, знал, что бабуля не отступится.
— Очень даже неплохое самочувствие, — повторила она, хлопая дверцей холодильника, гремя мисками и кастрюлями. — Если завтра не покажет ухудшений, поеду к Юрочке, с малышом помогу.
— Только сама не вздумай. Скажи отцу, пусть на машине за тобой заедет.
Жена отца, Ксения, недавно разродилась младенцем. Хотя как недавно — пару месяцев уже. Пашка, конечно, был за них рад — но вот если бы они ещё не тягали бабулю через полгорода. Семьдесят лет не шутки.
— Поешь обязательно супа из щавеля. И винегрет вот, я достала. Или тебе не понравилось? Не доел вчера.
— Сядь, не мельтеши, — он отодвинул бабулю, сам поставил кастрюлю с супом на плиту. Заглянул в другую, обрадовался, обнаружив котлеты. Вроде думал, что не голоден, а стоило увидеть еду, как забурчало в желудке.
— Ксюше тяжело сейчас, — бабушка послушалась, опустилась на стул. — Только ребёночек народился, а уж на работу рвётся. Как не помочь, когда так просят. Да мне и в радость с маленьким посидеть.
Ксения была прирождённой бизнес-вумен. Даже в роддоме не оставляла ноутбука и мобильного телефона, устраивала сделки, договаривалась с партнёрами, кричала на поставщиков. И сейчас, не исполнилось Пашкиному единокровному братцу и двух месяцев, одной рукой баюкала младенца, другой отвечала на рабочие мейлы.
При их доходах они вполне могли бы нанять приходящую няню, но предпочитали почему-то обращаться к бабуле. А та, позабыв о больной спине и ногах, пёрлась через весь город, рада-радёшенька. Пашу эта ситуация раздражала, но обе стороны как будто всё устраивало.
Он жил с бабулей лет с двенадцати. Сам так решил после того, как отец женился на Ксении. Не хотел смущать молодую, всего на восемь лет его старше, девушку, стеснять отца. Да и бабуля откровенно обрадовалась. Пашка тоже был рад - за отца. Мать умерла при родах, и отец долгое время воспитывал его один. И даже уже после знакомства с Ксенией они не торопились съезжаться. Да и ребёнком обзавелись совсем недавно.