Она вскочила на бортик, взглянула вниз, на бурлящую поверхность, раскинула руки и оттолкнулась, взмывая над фонтаном. Пошла по воде, касаясь её одними пальцами. Ночь, буря, полёт, невидимость — всё это пьянило, как самое крепкое шампанское. Лучше шампанского — и хотелось танцевать, петь, кричать и брызгаться водой. Женька топнула, с восторгом наблюдая, как опадающие брызги серебрятся в лучах фонаря.
Вейлир, словно старший брат, приставленный надзирать над сестрёнкой, держался поблизости, но не мешал. Женя обернулась к нему и топнула снова, но капли, вместо того чтобы окатить Вейлира, прошли насквозь.
— Ну, так неинтересно! — и тут ей в голову пришла одна мысль. — А ты можешь стать реальным?
Он медленно кивнул:
— Ненадолго.
— Стань!
Если не приглядываться, то изменение было почти незаметным. Он стал как будто ярче и плотнее — вот вся разница. Но Женя всё равно вспрыгнула на бортик, протянула руки, собираясь утащить Вейлира в фонтан — и поскользнулась.
Ничего в этом не было страшного, она чувствовала себя лёгкой как пушинка и падать начала так же — плавно и невесомо. Но Вейлир, словно испугавшись, что она разобьётся, поймал её в объятия.
Женя ещё смеялась, когда подняла глаза и встретила внимательный встречный взгляд. По коже невольно прошли мурашки. Вейлир смотрел так... пронзительно, так неотступно, что у Женьки внутри что-то сладко сжалось.
Она поняла, что он её поцелует, за краткий миг до того, как это произошло. А потом почувствовала, как одна его рука нырнула в её волосы на затылке, другая — притянула за талию, а губы накрыли её губы. На секунду Женя забыла, как дышать. Это было одновременно и чудесно, и пугающе — то возбуждение, каким моментально отозвалось её тело, неудержимое желание прильнуть, обвить, не отпускать, дрожь и трепет внутри.
Пока вдруг что-то не пронзило её неправильностью.
Женя отвернулась и спрятала лицо на плече парня. Сердце стучало так оглушительно, что на миг она перестала слышать дождь.
— Что с тобой?
Она помотала головой, не отвечая. Сама не знала. Всё было хорошо, и вдруг её будто дёрнуло, как змея, вспарившего в небо, дёргает нить в руках хозяина. Снова вспомнилось, что она Вейлира почти не знает — чего там, несколько снов с его участием... случай дома у Веры, ещё пара видений. Ну и что? Они толком даже не разговаривали. Кто он ей? Никто.
И тут Вейлир спросил:
— Ты помнишь меня?
В голосе его промелькнула напряжённость.
— В смысле? — Женя подняла голову.
Отстранилась, чтобы лучше видеть его лицо. Конечно, она его помнила. С той самой ночи, когда он приснился ей впервые. Он что, боится, что-нибудь случилось с её памятью за то время, пока он отсутствовал?
— Нет, ничего.
Вот снова. Явное облегчение.
Женя нахмурилась:
— Опять недоговорки! Ты обещал, расскажи всё по порядку. Кто ты вообще? И зачем тебе я?
12.2
Они снова летели или, вернее, парили, то поднимаясь в потоках воздуха, то опускаясь. Парили в верхнем слое, невидимые и неслышимые для обычных людей. Вейлир говорил, Женя слушала.
Они называли себя старшими. Обычных людей — младшими. Младшие не обладали возможностью влиять на мир, ощущали только один его слой, максимум второй — с помощью видений и интуиции, гаданий и молитв. Старшие — могли неизмеримо больше.
— Представь, что вселенная состоит из тысяч, миллионов слоёв, — говорил Вейлир. — Чем ниже, тем «земнее». Чем выше — тем больше возможностей. Но и ответственности. Сейчас мы во втором слое по сравнению с «земным». Мы видим и слышим всё, что происходит, но сами для них невидимы. Они не услышат, если даже мы что-нибудь скажем. Но находясь в этом слое мы можем воздействовать на них.
— Как ты воздействовал на Столярова? — буркнула Женька. Вспомнила, как он чуть не задушил Пашку, и снова рассердилась.
Вейлир замялся. Потом кивнул.
Но Женю уже волновал другой вопрос:
— Я младшая или старшая?
Она думала, он скажет: «старшая». Ведь как иначе? Она уже столько знает и умеет, так сильно отличается от обычного человека.
Но Вейлир покачал головой:
— Ты на грани. Чтобы стать старшей, тебе нужно уйти. Попасть в самые верхние слои, туда, где мы черпаем энергию. Без неё невозможно стать полноценным старшим. Но и вернуться ты уже не сможешь.