В какой-то миг она вообще забыла обо всём, кроме ощущений. Проиграла напору, жару чужого тела, бесконечным настойчивым поцелуям. А потом — словно стёрли программу и записали новую — Аста почувствовала себя переродившейся.
Ушли тревога и недоверие, их место заняло желание подчиняться старшему, стремление быть ему полезной. Связующая ниточка стала сильнее, превратилась в цепь, опутала по ногам и рукам.
Асту это не пугало. Напротив, казалось, что именно так и должно быть.
16.1
Следующие несколько дней она провела как во сне. Вейлир не отпускал её от себя надолго и к концу каждого дня — которые отмечались здесь только символически — тянул в постель. Аста чувствовала странное внутреннее давление и никак не могла этому воспротивиться. Впрочем, её это не тревожило.
На исходе четвёртого или пятого дня Вейлир заявил, что завтра состоится совет, и он возьмёт Асту с собой, представит её «обществу». Это тоже её не обеспокоило. Даже радость от того, что Аста наконец увидит кого-то, кроме Вейлира, была слегка приглушённой. Она только кивнула и спросила, подразумевается ли там особая форма одежды. Оказалось, что достаточно одеться в цвета своего старшего. В случае Асты это были золотой и зелёный.
В итоге Аста сотворила девичью версию обычного костюма Вейлира. Он носил светлые брюки с золотой линией и безрукавку с золотым и зелёным плетением, а она представила для себя золотисто-бежевую шифоновую юбку чуть ниже колена, бежевую майку и золотисто-зелёный платок на шею. Перед выходом призвали зеркало. Вышло неплохо — чем-то похоже на костюмы пар в фигурном катании.
— Сойдёт, — бросил Вейлир. — Идём.
Аста предполагала, что встреча произойдёт в месте, похожем на замок или, на худой конец, президентский дворец. Перед внутренним взором проплывали дамы и кавалеры, разодетые по моде двадцатых годов прошлого века, мужчины в сюртуках, женщины в платьях прямого покроя, со шлейфами, перекинутыми через локоть. Представляла себе и трон, на котором, чуть склонившись в одну сторону, сидел король в горностаевой мантии, ковровую дорожку к этому трону и публику по обеим сторонам от него.
На деле ничего этого не было.
Встреча состоялась в саду, а вход в него обозначали переплетённые ветки кустарников и яркие цветы гибискуса. Первым, что Аста увидела войдя, было золотое мерцающее дерево в центре сада. Будь она в своём привычном состоянии, скорее всего бы восхищённо заахала, а так — просто молча обвела взглядом сад, впитывая в себя его красоту. Золотое дерево служило основным источником света, но и поодаль от него, в листве таились тысячи, миллионы светлячков. Они сияли самыми разными, наверняка не существующими в реальности оттенками, от жёлто-зелёного до голубого и розового, и напоминали тщательно спрятанные гирлянды.
В зарослях тут и там были расставлены высокие и низкие столики, на которых возвышались фруктовые натюрморты. Вероятнее всего, для красоты, потому что старшие не нуждались в еде — скорее всего, это была дань их земному происхождению, иллюзия и напоминание. А вот мерцающая золотистая жидкость в бокалах публики, кажется, существовала на самом деле. Аста с лёгким удивлением заметила под золотым деревом огромную пирамиду из стеклянных бокалов, подсвеченных сверху и снизу. По тоненьким веткам дерева, переливаясь и сверкая, струился в эту пирамиду золотистый нектар.
То и дело кто-то подходил и брал очередной бокал — не глядя и не заботясь о том, чтобы пирамида не рассыпалась — и на месте взятого тут же, из воздуха, плотной алмазной крошкой вырастал другой.
— Посиди там, — сказал Вейлир, и Аста послушно пошла в указанном направлении.
Она услышала, как за спиной кто-то окликает Вейлира и удивляется его прибытию. Тот отвечал резковато, но вежливо. Что именно — Аста уже не разобрала.
Она уселась под нависающим пологом изумрудной листвы. Полюбовалась на орхидеи, по восковым лепесточкам которых тоже перелетали светлячки, не отказала себе в удовольствии провести пальцем по нежному цветку, собирая росу. И сложила руки на коленях, уставившись в пространство.
В последнее время она часто замирала так, когда Вейлир оставлял её одну. Ни о чём не думая и не мечтая — и после того, как приходила в себя, не могла даже сказать, сколько времени так провела.
Но на этот раз её медитацию прервали.